Пыжик шепнул мне на ухо:
— Священное животное пригласить бы сюда! Уж оно бы показало тут себя! Уж оно бы тут повеселилось!
Все дружно принялись угощаться, потому что после дороги всегда почему-то хочется есть. Громко похваливая всё, что подавали нам, мы опустошали тарелки и с творогом, и с мочёными яблоками, и всё нам казалось очень вкусным. Одна только Лийка Бегичева восседала (именно восседала, а не сидела за столом) с таким видом, будто она оскорблена слишком простым угощением колхоза. Выпячивая противно губы, она нюхала то одну тарелку, то другую, смотрела с недоумением на всех и, сюсюкая, спрашивала:
— А это что такое?
Она хотела, видимо, показать колхозным ребятам, что не привыкла к такой простой пище, а питается какими-то особенными деликатесами. Но колхозные ребята не поняли её.
— А ты что, — спросил паренёк с облупленным носом, — не всё, стало быть, ешь? Животом, что ли, мучаешься? Тогда на мёд навались. Мёд очень полезный, когда брюхо пучит!
— Ничего у меня не пучит! — покраснела Лийка. — Я просто не привыкла к грубой пище.
— Сейчас! — подмигнул всем Вовка Волнухин. — Сейчас привыкнет! — Он придвинул тарелку с творогом к Лийке, положил в творог сметану и сказал шёпотом, чтобы не слышали колхозные ребята: — Лопай! Ну? А если оставишь хоть крошку на тарелке, — намажу тебя саму сметаной! Понимаешь? Лопай и не позорь нас, не оскорбляй хозяина!
Лийка испуганно отшатнулась, но, взглянув на Вовку, поспешно схватила ложку и принялась очищать тарелку с такой быстротой, словно спешила на поезд.
Молодец Вовка! Так с этой Лийкой и надо поступать. Ведь она и в самом деле оскорбляет гостеприимных хозяев, отказываясь от их угощения. И нас подводит. Ведь колхозные ребята могут подумать, что таких Лиек в Ленинграде видимо-невидимо. И это тем более обидно, что всё поданное нам на завтрак было свежим, вкусным, питательным.
Позавтракав, мы все, в сопровождении колхозных ребят, пошли на лисью ферму.
Она находилась на окраине деревни, в берёзовой роще. На крутом берегу маленькой речушки стояли домики-клетки с проволочными сетками вместо окон и дверей. Домики стояли друг против друга, образуя улицы лисьего города.
— Сказочный город Лисебург! — усмехнулся Пыжик, подтолкнув меня. — Верно, Антилопа?
— Ага! — кивнула я. — Ты прав, Чижик-Пыжик! — сказала я, чтобы он не называл меня больше Антилопой.
Пыжик, с удивлением взглянув на меня, кажется, понял, почему я назвала его Чижиком-Пыжиком, а поняв, растерянно пожал плечами и, смущённо покашливая, смешался с ребятами колхоза и сразу заговорил с ними о чём-то с таким оживлением, будто ради этого разговора только и приехал в колхоз.
