— Это звучит… забавно, — сказал Ли Джин.
— Все, что угодно, — Алекс изо всех сил старался держаться уважительно, — или… Какого рода вещицы?
Ли Джин улыбнулся. Так-то лучше. Обычно, если Алекс сторонился соседского мальчишки из-за того, что тот страдал косоглазием или шепелявил, или если сын побаивался загорелого веснушчатого дьяволенка, ждущего подачи на теннисном корте и грозно переминающегося с ноги на ногу, Ли Джин предпочитал не вмешиваться. У них был один вкус на мальчишек, у него и у Алекса. Футбольные фанаты были им не по душе. И краснолицые рыжеволосые сопляки в ссадинах и синяках не нравились обоим. Они ненавидели хвастунов. Но иногда одному внутренний голос говорил совсем не то, что другому, как случилось и на этот раз. Ли Джину он шептал: «Да, Джозеф нам нравится», Алексу же он вещал нечто уклончивое, неопределенное, если такое может быть с внутренним голосом.
— Так… э-э… — Алекс надул губы и откинул со лба прядь спутанных волос. — Ты собираешь только программки с представлений или что-то еще?
Джозеф открыл рот, готовясь дать объяснение, но сперва расположился поудобнее на сиденье: закинул одну тощую ногу на другую, выпрямил спину и стал совсем другим.
— Автографы звезд, — важно ответил Джозеф, неторопливо проговаривая каждое слово. — За тем я и здесь. Люблю борьбу. Я фанат борьбы.
Ли Джину видеть такое было не впервой. В Гонконге богатенькие мальчики в неудобных костюмчиках, восседая за обеденным столом, бесцеремонно расспрашивали родителей о гостях: кто такие, чем занимаются, на что рассчитывают в будущем? Джозеф той же породы. И ничего в нем нет от обычного, настоящего мальчишки.
— Одна из моих коллекций, — продолжил сын толстяка, — посвящена европейским борцам, хотя теперь там есть автограф Куротавы, так что я могу изменить название.
— О’кей, — откликнулся Ли Джин, — все это очень интересно. Правда ведь интересно, Алекс?
После этих его слов все пятеро замолчали и уставились на сцену.
— Он начинал с борьбы сумо, Куротава, — наконец заметил Адам, чтобы поддержать разговор. — Он — японец.
Джозеф весь просветлел:
— Да! Из Японии! Но вот уже шесть месяцев живет в Йоркшире, хотя ему там не очень нравится еда. А в одном журнале написано: «А кому она понравится?» Знаете, потому что… потому что… там, похоже, та-а-кая кухня. Хотя ему и не надо много еды, потому что он человек-гора. Он приехал из Токио. У меня есть его фото с автографом. Конечно, я хотел бы заполучить и другие. Тогда бы я завел альбом и назвал его «Японские борцы». А так — слишком громко сказано. Если он там один будет.
