- Ты вообще, драться-то умеешь? – спрашивала она меня.
Я пожимала плечами.
- Нет.
Баффи покачала головой:
- А того черномазого придурка ты лихо уделала.
- Просто я очень сильно разозлилась.
- Так и надо.- похвалила меня Баффи.- Злость придает силы. Только иногда на злость нет времени.
- Как это?
- Да так: изнасилуют, и разозлиться не успеешь. А ты должна быть готова к этому всегда.
И Баффи стала давать мне довольно дельные советы: как себя вести, что делать, как драться…
- Только не бей в лицо или живот. Можешь не достать, и это его только разозлит. Бить надо один раз, но сильно. Чтобы хватило. В кадык, пах или глаз.
Я инстинктивно сжала кулак.
- И не кулаком, - Баффи осклабилась, – палкой или камнем. А лучше - ножом.
- Но ведь так можно убить! – испугалась я.
- Пожалеешь насильника – станешь соской в мексиканском борделе. Запомни: ты – малолетка, тебе можно всё. А уж грохнуть поддонка, который хочет тебя отыметь – самое то!
Мне вдруг показалось, что Баффи говорит это из личного опыта.
- Никому не позволяй себя насиловать! Слышишь? Никому.
- Как же тебе повезло, София! Мы думали определить тебя в фостерную семью. Детей твоего возраста берут под опеку крайне редко, лишь близкие родственники. А тут – столько желающих! Последний запрос пришел буквально сегодня.
- Могу я посмотреть документы?
Чиновница заколебалась. Я чуть надавила:
- Ну, это же моя судьба решается.
Мне очень хотелось узнать имена опекунов.
- Ладно, посмотри.
Я осторожно взяла папку и заглянула в неё.
Первым стоял Нил Найколайски.
Из глаз потоками хлынули слезы. Я просто захлебнулась ими и забыла, как дышать. Это были слезы радости. Робкая надежда на спасение, униженная и забитая, затаившаяся где-то глубоко в моей душе, обретала новую силу. Чиновница испугалась моей реакции и хотела вытащить у меня из рук листы, но я вцепилась в них железной хваткой. В них была моя жизнь. Я начала заново.
Нил Найколайски, Уналашка, Аляска, США
Туа Папапете, Таутира, Таити, Французская Полинезия
Роберт фон Крамм, Вустер, Западно-Капская провинция, ЮАР
Четвертое имя было мне не знакомо.
Харди.
Виктория и Томас Харди, Уоррентон, Орегон, США
Все остальные в списке были в одиночестве. И старенькая бабушка Туа, и Роберт и даже Нил. При всех своих детях он был убежденным вдовцом и жениться не собирался.
Больше всего на свете мне хотелось обратно в Уналашку. Глупые обиды на Сэма прошли давно и бесследно. Я вспомнила их дом, в котором царил постоянный кавардак. Инструменты в нем соседствовали с консервами, а всякий прочий железный хлам, которому мне и названия не подобрать – с одеждой и книгами. Я собственными глазами видела, как на кухонной полке стояли рядом две стеклянные банки. Одна – с макаронами, другая – с болтами и шурупами. Но ведь Нил как-то справлялся со всем этим, много лет.
