) Его нет, товарищи!
ДИРЕКТОР: Никита, Никита…
РЕЖИССЁР: Я отказываюсь. Я больше не снимаю эту порнуху. (Специально для сценариста, развернувшись к нему.) ПОР-НУ-ХУ!
СЦЕНАРИСТ: Очень интересно. Особенно про ваши принципы.
РЕЖИССЁР: (продолжает кричать). Мне тридцать пять! Я не снял ни про броненосец «Потёмкин», ни про крейсер «Очаков»! Меня не было на съёмочной площадке «Гамлета» или «Вишнёвого сада»! Чехов с укоризной смотрит на меня с книжной полки, даже Дюрренматт тихо посмеивается! А я по вашей милости чем занимаюсь? Мне тридцать пять лет, сволочи… Тридцать пять… (Садится – прямо на бетонный пол. Закрывает лицо руками.) Тридцать пять… Тридцать пять лет…
СЦЕНАРИСТ: (лениво закуривает). Позвольте с вами не согласиться, Никита Сергеевич. Творчество, наоборот, есть умение обмануть побольше народу, включая самого себя. А искусство – когда за это ещё и деньги платят. Извините за грубость, но… (Задумчиво пускает кверху струю дыма.) Как хорошая блядь обязана быть актрисой, так и хорошая актриса непременно, непременно должна быть блядью.
ДИРЕКТОР: Эдуард, шёл бы ты… Не видишь, человеку плохо.
Режиссёр рывком встаёт, делает шаг в направлении сценариста – и… бьёт его по лицу.
Поросячье тело на тонких ножках отброшено. Споткнувшись, Эдуард падает. Всё это громко, неловко и нелепо. Сигарета и очки куда-то улетают.
– Интересно, себя-то ты к кому причисляешь, к актрисам или к… – выцеживает режиссёр.
Поверженный вскакивает – весь в белом. Брюки и пиджак его испачканы бетонной пылью. Он суётся во внутренний карман, словно за пистолетом, однако находит лишь театральный бинокль; и тогда он швыряет этот подвернувшийся под руку снаряд в противника. Попадает в директора киностудии.
Тот ломается в поясе, хватаясь за пах. Бинокль – штучка весомая, металл и чуть-чуть стекла.
С нездоровым звяканьем прибор рикошетит на пол, из окуляров высыпаются осколки линз.
– Мужики! – сипит директор. – Не сходите с ума! (Он крутится волчком, мелко подпрыгивая и зажав руки между ногами. Клянчил, выпрашивал заветную игрушку – и вот получил…) Никита! Эдик не сказал тебе ничего обидного!
– Пусть говорит, что хочет. Я всё равно отказываюсь работать.
Сценарист с молчаливой злобой отряхивается. Затем уходит в глубь павильона – в поисках очков. Директор, продышавшись, с искренней обидой произносит:
– Отказываешься? Ну и дурак. В проекте участвуют крупнейшие мастера: Барчук, Рязанцев, Герасимец, Матвеюкин, Кусков с Краснодеревенским. Быть в их компании – большая честь.
