— Зачем твое имя на телефонном справочнике нацарапано?
Из дальнего конца коридора позвал Тед Хейнз:
— Вы идете или нет?
После непродолжительной борьбы Посин убрал ногу, и Джим закрыл дверь. Он запер ее на ключ и вернулся на кухню. Ой не помнил, где оставил выпивку, стакан куда-то запропастился. Джим взял из буфета другой.
Боже милостивый, подумал он. Вот ведь что может приключиться с разумным человеком.
Он снова налил. Из спальни вышла Пэт в длинном халате лазурного цвета.
— Ой, — испугалась она, увидев его.
— Они ушли, а я остался, — сказал он.
— Я думала, вы все ушли.
— Меня отстраняют на месяц. Без содержания.
Из руки у него выскользнул на пол кубик льда. Он наклонился за ним.
— Когда тебя отстраняют?
— С сегодняшнего дня.
— Не так уж и плохо. Даже хорошо. Видимо, он не хочет тебя терять. Вот тебе и время, чтобы все обдумать.
Она настороженно смотрела на него. Полотенца на ней уже не было. Она успела расчесать в спальне волосы, высушить и взбить их. Длинные, мягкие, темные, они ниспадали на воротник халата.
— Замечательно, — сказал он. И вдруг прибавил: — Я сдаюсь.
Она пошла за сигаретой.
— Поезжай домой, ложись спать.
Клубы сигаретного дыма поднимались к лампе, установленной над раковиной — кухонному светильнику в пластмассовом плафоне. Она бросила спичку в раковину и сложила руки на груди.
— Или останешься?
— Нет, — сказал он. — Поеду.
Она забрала у него стакан и вылила то, что он не успел допить.
— Через месяц тебе станет ясно, чем ты хочешь заниматься.
— Ничем я не хочу заниматься.
— Захочешь.
Она снова пристально, спокойно и, как всегда, уверенно смотрела на него.
— Ты счастливчик, Джим.
— Потому что он не уволил меня?
Она вздохнула и вышла из кухни.
— Не могу сейчас говорить об этом. Я очень устала.
Она ушла в спальню, оставила сигарету в пепельнице на приставном столике у часов и растянулась на кровати, не снимая халата, положила голову на подушку и подтянула колени.
— Ну и денек, — сказала она.
Он вошел и сел рядом с ней.
— А как насчет того, чтобы пожениться снова? — спросил он.
— В смысле? Ты о нас с тобой? Ты это серьезно или просто, чтобы увидеть мою реакцию?
— Я, может быть, в хижину поеду, — сказал он.
— В какую хижину?
— В твою. На Русской реке.
— Я ее продала. В прошлом году, или позапрошлом. Мне нужно было избавиться от нее… Все равно пустовала.
— Но ее ведь тебе твой отец подарил, разве нет?
— Завещал, — сказала она с закрытыми глазами.
— Жаль, — сказал он, вспоминая домик — белые доски крыльца, газовый баллон плиты, наполовину засыпанный листьями и землей, полчища длинноногих пауков, кинувшихся врассыпную из уборной, когда они с Пэт впервые приехали в это заброшенное место.
