Как сделать детей счастливыми? — В который раз задаёт себе вопрос Давид. — Вот и у сына всё наперекосяк. Это я виноват, не угадал, не распознал его, не направил.
Потакал ему уповать на свой поэтический талант, но не внушил, что ко всякой способности, увлечённости должна прилагаться могучая сила воли. В противном случае получается что-то вроде легкой ряби, кругов на воде — вот они есть, и тут же их нет. Я подогревал интерес сына к литературе разговорами о невозможности выразить в точных науках самое главное — радость и боль души, чувство отдельности и сопричастности людям — то, чем жив человек. И ещё я старался научить Лёню видеть ситуацию как бы со стороны; в частном разглядеть общее, в случайном — закономерность. Это умение отличает переживание художника от крика несчастного влюбленного. Подобные разговоры ориентировали внимание, мысли; Лёня заметно веселел, становился уверенней в себе, появилось даже что-то вроде снисходительной усмешки. А вот терпению, умению работать не сумел научить. Думал само собой образуется, сам поймёт.
Я ведь тоже на своей шкуре соотнёс, что к чему в этом мире. Вот только сознание необходимости вытеснило веление души, которое так и не оформилось в чёткое стремление. Тут ещё важно с чего начинаешь. В голодные послевоенные годы я только и мог устроиться подсобным рабочим в слесарную мастерскую. Работа нехитрая: подай, убери, сбегай, принеси. Пытался научиться слесарному делу, но оказался самым неумелым учеником, если резал по намётке жесть — получалось криво, выточенная гайка не наворачивалась на болт. «Руки не из того места растут, — раздражался мастер, — быть тебе всю жизнь подметалой». «Ну, ты, задумчивый, уберись, не видишь — телега едет!» — кричали мне. Я отскакивал от катившего на меня автокара и метался в поисках пятого угла. Ужасно мучился сознанием своей никчемности, понимал — сам виноват, но ничего не мог изменить.
Хотел спрятаться в любовь — защититься любовью. Мечтал встретить девочку, которая жила на соседней улице, потом она со своей мамой уехала куда-то. Та девочка умела рисовать желтую луну на черном небе и знала наизусть главные города разных стран. Девочка эта представлялась мне прекрасной бабочкой с крыльями цвета радуги. Увидит меня и остановится. Я спрошу: «Ты ждешь кого-нибудь?» Она скажет: «Тебя!», а потом узнает, что я изобрел вечный двигатель — никто не смог, а я изобрёл.
Как давно это было и как недавно, в памяти живы запахи металлической стружки, машинного масла, широкое, с вздёрнутым носом лицо мастера, насмешки слесарей.
