— Так нам не нужен умный план?
— Это праздная болтовня, сестрёнка, но я никуда не тороплюсь, так что валяй. Говоришь, нам нужен умный план, чтобы стать знатными. Мы-то с тобой из простых — где ж нам взять знатность?
— Купить.
— Нужны деньги.
— Так выберемся из этой дыры и раздобудем деньги.
— И как ты их думаешь раздобыть?
— Мне нужен сопровождающий, — объявила невольница. — У тебя есть конь и клинок.
— Ласточка, это поле боя. У многих они есть. Найди себя рыцаря.
— Я рабыня, — отвечала она. — Рыцарь получит своё и меня бросит.
— Так ты мужа хочешь?
— Компаньона. Не обязательно мужа.
— Я буду ехать впереди, убивать янычар, драконов, рыцарей и всё такое, а ты — плестись сзади и… что? Только не надо заливать мне про индийские книги.
— Я буду заниматься деньгами.
— У нас нет денег.
— Потому-то тебе и надо, чтобы кто-то ими занимался.
Джек не понял, но звучало это умно, поэтому он важно кивнул, как будто глубоко проник в смысл.
— Как тебя звать?
— Элиза.
Привстав на стременах, приподняв шляпу, с лёгким поклоном:
— Джек Куцый Хер к вашим услугам, сударыня.
— Раздобудь мне платье мужчины-христианина. Чем больше на нём будет крови, тем лучше. Я пока ощипаю страуса.
Бывший стан великого визиря Кира-Мустафы
сентябрь 1683
— И ещё… — начал Джек.
— Как, опять?! — Элиза, в окровавленном офицерском камзоле, полулежала в седле, припав к лошадиной шее, так что голова её, обмотанная разорванной рубахой, была совсем близко к голове Джека, который вёл коня под уздцы.
— Если мы доберёмся до Парижа — что отнюдь нелегко — и если от тебя будут хоть малейшие неприятности… один косой взгляд… складывание рук на груди… театральные реплики в сторону, адресованные невидимой публике…
— Много у тебя было женщин, Джек?
— …притворное возмущение тем, что совершенно естественно… рассчитанные приступы сварливости… копание при сборах… туманные намёки на женское недомогание…
— Кстати, Джек, у меня как раз эти дела, так что изволь остановиться прямо на поле боя, скажем на… да, думаю, в полчаса я управлюсь.
— Ничуть не смешно. Ты видишь, чтобы я смеялся?
— Я вижу бинты.
— В таком случае сообщаю, что мне отнюдь не весело. Мы огибаем то, что осталось от лагеря Кара-Мустафы. Справа в траншее стоят пленные турки и крестятся — что странно…
— Я слышу, как они молятся на славянском наречии. Это янычары, скорее всего — сербы. Как те, от которых ты меня спас.
— Слышишь, как кавалерийские сабли рубят им головы?
— Так вот что это за звуки!
— А чего бы, по-твоему, они молились? Янычар предают смерти польские гусары!
