Клуаран встретил их у дверей; с ним был толстый монах — брат Ансельм.
— Ансельм — келарь монастыря, его епархия — провизия и прочие припасы, — объяснил Клуаран. Ансельму он сказал: — Это мои ученики, я тебе о них говорил. Славные ребята, только иногда медлительные.
— Вижу, что они добрые христиане, уже это хорошо, — похвалил их монах. Эдмунд от смущения заморгал: в церкви ему было не слишком уютно. — Будь нашим гостем на вечерней трапезе, — обратился Ансельм к Клуарану. — Настоятель будет рад, если ты споешь нам житие святого. Ты так мастерски исполняешь духовные песни, что трудно поверить, что ты не придерживаешься истинной веры.
Клуаран с улыбкой покачал головой.
— А твои парни? — спросил брат Ансельм. — Они умеют тебе подпевать?
— Увы, нет. — Клуаран удрученно развел руками. — Им это еще не по плечу. Зато они помогут тебе на кухне и смогут прислужить у стола, надо только растолковать им, что к чему. Только учти, Элис, — он указал на Элспет, — у нас туповат, все больше помалкивает. — Он выразительно посмотрел на Элспет. — Зато стряпает он на славу, можешь спокойно поручить ему вертел. Второй, Нед, может колоть дрова и ворочать бочки, не гляди, что с виду он такой тщедушный.
Эдмунд открыл было рот, чтобы опровергнуть эту ложь, но менестрель уже торопился прочь, оставив их на попечении брата Ансельма.
Элспет была возмущена не меньше Эдмунда, но быстро пришла в себя и прижала палец к губам, призывая и его к молчанию. Монах повел их к домикам за церковью. Кухня была каменной, с закопченных брусьев под потолком свисали окорока и связки лука. Ансельм поручил им резать овощи, а сам пошел подложить дров в большой очаг посредине.
— Не иначе, Клуаран возомнил, что мы его невольники, — прошипел Эдмунд, поглядывая на монаха, орудующего кочергой и щипцами.
Элспет яростно нарезала морковь.
— Он загнал нас сюда, чтобы мы не путались у него под ногами, — согласилась она. — Он нам не доверяет, считает, что мы можем все разболтать. «Туповат», — скажите пожалуйста! — И она одним махом разрубила на половинки здоровенную репу.
Эдмунд взялся за мелкие луковицы в блестящих шкурках. Когда он оторвался от работы, весь в слезах, на губах Элспет играла улыбка. Что она затеяла?
Трапезной монахам служил большой зал, куда просторнее кухни. Но ужинать собралась такая толпа монахов, послушников и гостей, что скоро в трапезной стало душно, воздух помутнел. Эдмунда и Элспет то и дело подзывали, они сбивались с ног, таская кувшины с элем и хлеб на четыре длинных стола; брат Ансельм и послушники, помогавшие ему на кухне, подавали едокам суп и мясо. Клуаран, сидевший за столом для гостей между престарелым пилигримом и надутым купцом с золотой цепью, не обращал на своих подопечных никакого внимания.
