Теперь ему становится плохо, он вспоминает запахи домашних вещей: стиральной машины, ароматических палочек, которые она втыкает в апельсин. Семья.
Гаэ кривит рот, хватает воздух.
— Будешь еще что-нибудь?
— Нет, попроси счет.
Мне хотелось бы остаться, но раз ты хочешь, пойдем, вечно ты командуешь, невозможная тварь, невозможная мечта. Когда женщина запирает тебя в клетке своего плохого настроения, своего выражения лица? Когда начинаешь соперничать и проигрывать?
— Знаешь, выброси все, пошло все…
Делия смотрит на это сумасшедшее лицо. Уже несколько месяцев он достает ее тем, что хочет забрать свои вещи. Она возненавидела его: «Этот кретин думает только, как бы получить назад свои майки, свою хрень, гантели…»
— Как знаешь.
— Засунь все в два больших черных пакета для мусора и выброси.
Выброси труп.
Гаэ хотел бы сказать: подержи еще немного дома мой труп… Как удар в лицо — дом без единого его носка. Пройдут годы, произойдет много всего, но ни от него, ни от его временного пребывания в трех комнатах этой квартиры не останется и следа.
— Вы соскучились… Вы соскучились без меня хоть немножко?
Вот черт! Как только у него язык повернулся?
Она смотрит на него с явным презрением.
— Я много, конечно, всего натворил… так что… представляю… вам лучше… наверняка вам лучше без…
Она бросила мороженое ему в лицо, а он так ничего и не понял.
— Что за необходимость начинать скулить?
Злость в эту минуту стала холодной и плотной, как кирпичи из прессованного железа, которые они видели на концептуальной выставке.
— Да, нам лучше.
Та лондонская майка… она снимала ее с него, когда они занимались любовью… Где это было? В квартире его друга… он поднимал руки, и она стягивала ее.
Как-то вечером Делия нашла ее и ей захотелось уткнуться в нее лицом. Да, она выбросит ее в мусор, этот принт скелета, и все остальное.
Ей надо идти. Дети проснутся и захотят воды, захотят побыть с ней, прижаться к ее телу, чтобы ночной кошмар превратился в покой.
Если бы только на ней не лежала вся эта ответственность.
— Кто тебе сказал, что мне не одиноко? Может, мне еще хуже, чем тебе?
— У тебя хотя бы дети.
Именно дети и заставляли ее ощущать еще большую пустоту в душе. Да, они заполняют ее день, но они же и съедают у нее всякую мысль о себе самой. И когда она смотрит на них, она не может не задаваться вопросом: «А где их отец?» Она живет с двумя сиротами.
Не исключено, что в один прекрасный день новый мужчина будет рядом с ней, с ними. Но это уже будет не то.
