Те двое несколько раз выходили покурить, придумывая отговорки, как в школе:
«Извините, я пойду поссу».
Уже три часа они спорят, пойдет эта идиотка-психотерапевт через дорогу к нему под дождем или будет ждать его под портиками семнадцатого века.
«Не идти к нему — уже терапия. Ему надо преодолеть порог, согласиться на лечение, влюбиться. Если же она пойдет к нему — это уже не лечение, а медвежья услуга мужчине, который ничего не делает сам в своей жизни».
Не хватает только Делии, чтобы она сказала свое слово. То же самое спустя некоторое время произносит вампир:
«Кажется, здесь нужна женщина-сценаристка».
Лучо думает: «Хотя бы телка с нами будет».
Саверио думает: «Черт, еще одно имя на афише».
Гаэтано думает: «А пошлю-ка его в жопу. И поеду к морю с детьми».
Делия наверняка в ярости. Он ей даже не позвонил. У них запрещено включать мобильный, даже виброзвонок нельзя оставить.
У Творца тоже двое маленьких детей. Но он их, сто процентов, пристроил. И вообще, какие, на хрен, дети, когда сценарий не идет.
Плоть качается на волнах. Куклы в море. А здесь рождаются идеи.
Гаэтано даже перестал злиться.
Вышли они в два ночи. Режиссер выглядел спокойным, улыбнулся им невинной загадочной улыбкой удовлетворенного вампира.
«Мне кажется, у нас получилось».
Гаэтано вернулся в свою дыру в африканском квартале. Пнул диски, сложенные в стопку.
«Хватит, сменю работу, выброшу компьютер. Устроюсь куда угодно. Водителем грузовика, права «С» у меня есть. Буду хотя бы знать, когда уеду, когда вернусь. А если не вернусь, то только потому, что сломаю шею, заснув за рулем. Пока дети будут сниться».
— Слушай, извини. Я не виноват…
(Противно, думает он, пока говорит это, все время одно и то же…)
Делия задыхается от тошноты.
— Проехали.
Но Гаэ надо выговориться, излить душу. Он привык изливать ей душу.
— Я человек подневольный, мы все оказались там в заложниках.
Когда-то она сказала бы ему: «Ты заложник себя самого, своих слабостей», что-нибудь типа этого — глубокое, но бесполезное, и он бы согласился. Сегодня вечером — нет.
— Твои дети стояли на улице… В плавках под брюками.
— Знаю.
— Почему ты такой подлый?
— Я должен зарабатывать на жизнь.
Ей вспоминается тот раз, когда они занимались любовью. Он, казалось, навалился на нее всем телом. Потом зазвонил его мобильный. Надо было задвинуть, послать подальше тот звонок. Но Гаэ ответил, обычным голосом, как будто у них ничего не было еще полминуты назад. Звонил агент, по работе. Он соскочил с нее. Бросил ее голой, застывшей в позе любви. Закурил сигарету, заходил по комнате туда-сюда, придумывая резюме. Возбужденный, с торчащим членом. Делия свернулась в клубок, как насекомое, которое, оцепенев, исчезает. Потом Гаэ вернулся как ни в чем не бывало. Возобновив интимный хриплый голос.
