На рассвете жизнь вернулась к нему.
Это был второй день исцеления.
Иаир продолжал растирать тело Спартака, посыпать его раны размельченными травами и насекомыми.
Спартак попытался схватить его за руку, но Иаир разжал пальцы фракийца.
— Не позволяй смерти соблазнить тебя, — процедил он сквозь зубы. — Время вечного сна для тебя еще не настало.
Он указал на Аполлонию, которая бормотала что-то, стоя на коленях в нескольких шагах от них.
— Если ты умрешь, они убьют ее.
Потом тихо добавил:
— И меня тоже!
Спартак снова взял его руки, приподнялся, прислонился спиной к прутьям решетки. Его глаза были открыты, но сил поднять голову не хватало.
— Они убьют нас всех, — пробормотал он.
Иаир покачал головой.
— Ты должен бороться. Ты выживешь, если победишь Гальвикса. И мы выживем вместе с тобой.
— Я не знаю этого дака.
— У него руки будто из свинца. Он дробит, ломает, раскалывает. Ударом головы он сокрушит тебе челюсть или нос или пробьет грудь. Если ему удастся сжать тебя бедрами, то он задушит тебя. Не позволяй ему приближаться, прыгай вокруг него, постарайся схватить за горло, чтобы он не мог дышать, или ударь по лодыжкам, чтобы он упал. Он сильный, но неповоротливый. Ты должен победить.
Иаир поднялся.
— Я знаю его тело, — сказал он. — Я лечил его. Помни: если ему удастся схватить тебя, ты покойник. Ты должен убить его.
Спартак развел руки.
— Он не мой враг, он тоже узник римлян. Он — мой союзник. Я не желаю драться с ним.
Иаир сел на корточки рядом с фракийцем и принялся массировать его тело.
— Я вылечу тебя, ты снова наберешься сил. Ты будешь драться. Кальвиций Сабиний велел построить скамьи вокруг площади. Он устраивает игры для своего легиона. Сначала будут драться тридцать пар узников-даков. Те, что останутся на ногах, сразятся с голодными псами, обученными перегрызать горло. Никто не выживет. Затем на арену выведут тебя. Ты будешь голым, как и Гальвикс, ваши тела будут намазаны маслом. И вы будете бороться до тех пор, пока один из вас не умрет.
Иаир скрестил руки.
— Посмотри на меня! — приказал он.
Спартак поднял голову.
— Тебе выбирать, хочешь ли ты умереть с раздробленным черепом, как козленок, которого убивают ударом молотка, прежде чем перерезать ему горло, или хочешь бороться как свободный человек.
— Я не хочу убивать того, кто не враг мне, — ответил Спартак. — Не лечи меня больше, Иаир, позволь мне умереть.
— Но ведь на кону не только твоя жизнь, но и наша, и жизнь тех, кого ты сможешь защитить и спасти, если победишь. Бог послал нас друг другу, чтобы я научил тебя.
