Была некая ирония в том, что причины, заставляющие ее ломать голову над загадкой,
совпадали с теми, что делали ее столь сложной: Трент, сговор S.T.A.R.S. с "Амбреллой", угроза
биологического заражения ее родного штата.
"Кого подкупили? Что случилось в бухте Калибан? Что они скрывают? Что значат эти
строки? Недостаточно информации. Пока недостаточно".
Она всегда гордилась тем, что ничего не додумывала, своей способностью выяснять правду,
основываясь на фактах, вещественных доказательствах, а не на дикой, ничем не подкрепленной
интуиции. Это был единственный путь к успеху в ее работе, и, хотя она знала, что временами
выглядит клинически занудливой — даже холодно-расчетливой, она принимала себя такой,
какая есть, продолжая собирать кусочки фактов, чтобы потом сложить из них цельную картину.
Касалось ли это анализа образцов крови или измерения угла входа пули в тело, она чувствовала
глубочайшее удовлетворение от своей работы, от раскрытия дела, от выяснения не только того,
почему что-либо было совершено, но и как. Вопросы без ответов, касающиеся бухты Калибан,
оскорбляли само ее мышление, задевали саму ее суть, размывали ее чувство восприятия
реальности. И Карен знала, что ей не станет легче, пока она не найдет ответы.
Она закончила проверку оружия. Ей еще предстояло проверить спасательные пояса,
убедиться в том, что все было собрано и готово, а потом узнать, есть ли у Дэвида еще задания
для нее…
Карен заколебалась, теплая струйка пота скользнула по шее. Задняя дверь фургона была
открыта, и в пределах видимости никого не было, она уже дважды проверила каждый шов и
каждый карман спасательных поясов. С невероятной скоростью, как будто-то была виновата в
чем-то, она залезла в карман своего жилета и вытащила свой секрет, успокоенная его
привычной тяжестью в руке.
"Боже, если бы парни только знали. Я бы никогда даже не услышала конец этой истории".
Ее отец дал ей эту штуку, напоминание о его службе в армии во время второй мировой, и она
была одной из тех вещей, которые всегда напоминали ей о папе — старая осколочная граната,
прозванная лимонкой. Ее ношение было одной из тех непрактичных, странных привычек, что
заставляли чувствовать себя глупо. Она много работала над собой, чтобы создать имидж
абсолютно рациональной, интеллигентной женщины, не склонной к сантиментам, не чрезмерно
