— У меня есть кое-что твое. Я подумал, что привезу это тебе, поскольку все равно мне надо было сюда приехать.
— Уверена, в этом нет необходимости.
Не ответив, он выложил на стол какой-то сверток. Он был маленьким: квадратик аккуратно сложенной голубой ткани, обвязанный серебристой лентой. Боясь того, что может там найти, она нерешительно протянула руку и взяла его, ощущая на себе тяжесть его взгляда, пока развязывала ленту и разворачивала ткань.
— Ох! — воскликнула Кейти при виде карманных часов червонного золота с изысканно выгравированными листочками.
Она с благоговением перевернула часы и провела пальцами по гладкой отполированной крышке, по которой дедушка часто потирал большим пальцем. Вдохнула запах старого металла. В памяти всплыло воспоминание: дедушка сидит в своей библиотеке, устремив взгляд в огонь камина, задумчиво поглаживая часы в поисках какого-то решения. Сотни других воспоминаний нахлынули на нее, все о нем и все хорошие. Он был постоянной величиной в ее жизни. Всегда добрый, сердечный и веселый, по крайней мере с ней. Даже будучи маленькой, она сознавала, что другие робеют перед ним, даже побаиваются, но Кейт его ничуточки не боялась и обожала деда, как и он ее.
Щелчок замочка, и крышка открылась, обнаруживая стрелки, замершие на шести и десяти. Часы показывали это время много лет, еще даже до того, как умер дедушка. Их вид вытащил еще одну картину из пустоты в ее сердце.
Лицо Эйдана, пылающее румянцем после тех восхитительных минут, что они провели в объятиях друг друга. Его глаза, радостно сияющие, когда он с благоговением держал часы на ладони. «Обещание, — сказала она, — залог моей любви, покуда мы не сможем быть вместе». Он тогда обнял ее и осыпал дождем поцелуев. «Я люблю тебя, — шептал он снова и снова. — Я люблю тебя».
Кейт приложила ладонь к горлу, преодолевая спазм, застрявший там.
— Я знаю, как много они для тебя значили. Мне хотелось… — Он пожал плечами. — В общем, — тихо добавил он, — часы теперь вернулись к своему законному владельцу.
С громким щелчком захлопнув крышку часов, Кейт с той же решимостью попыталась пресечь воспоминания об Эйдане.
— Спасибо. Я уже много лет не думала о них.
Из-за сиплости голоса слова вышли приглушенными.
Рука его поднялась, и она настороженно наблюдала, как он медленно потянулся к ее лицу. Большой палец легонько коснулся щеки, подхватив слезинку, которой она даже не почувствовала. Глаза сами собой закрылись, и она беспомощно наслаждалась лаской этого легкого прикосновения. Как много лет прошло с тех пор, как кто-нибудь дотрагивался до нее, не требуя, не наказывая или наставляя? Она росла с нежными материнскими объятиями, любящими руками няни и гувернантки и твердыми, но ласковыми — служанки. А потом появился Эйдан…
