«На этой страшной высоте...» | страница 5



Потому что детство за тобой
Поднимает узенькие плечи,
Поправляет бантик голубой.
Потому что, в пестрые обложки
Детских книг укладывая ложь,
Наше счастье со столовой ложки
Ты, зажмурясь, торопливо пьешь.
И припомнив, как страницы пели:
— Ночью все игрушки оживут, —
Улетаешь снова из постели
По ночам на несколько минут. —
Чтоб, стучась в потухшие витрины —
В ледяной непроходимый лес, —
На бумаге глянцевитой стынуть
Посреди покинутых чудес.
И стыдясь, что у тебя короче
Волосы, чем думал Андерсен, —
На листках смешной и взрослый почерк
Ты стряхнешь испуганно с колен.
1932

ПАРАД ИГРУШЕК

В Нюренберге — парад игрушек.
Из заветного склада фабрик
Темной ночью в сияньи пушек
Выплывает смешной кораблик.
Плющ бежит по стенам коврами,
В лебедином изгибе крыши. —
Вот Щелкунчик идет за вами,
Покоренные в сказке мыши.
Он, как прежде, смешон и робок,
Он — влюбленный к виноватый.
Из картонных длинных коробок
Салютуют ему солдаты.
О, как звонки опять доспехи!
Флаги вскинуты над толпою
И Щелкунчик грызет орехи
С позолоченной скорлупою.
Чтобы видеть парад игрушек —
За туманною паутиной
В небе детские стынут души,
Как в сочельник перед витриной.
И в раскрашенных пестрых толпах
В самой гуще живого роя,
Убежавшего с книжной полки,
Узнают своего героя.
И простершая словно руки
(Как когда-то под елкой дома) —
После долгой земной разлуки
Я близка ему и знакома.
…………………………………
Только дети вернулись поздно.
Слишком много пустых скорлупок.
И хрустят, рассыпаясь, звезды
У спасительных белых шлюпок.

СОЧЕЛЬНИК

Падали полки, дрожали двери,
Площадь кружилась от урагана —
В белый сочельник томились звери
За занавескою балагана…
Дули мартышки на голые лапы,
Ждали вестей с четырех окраин,
Клоуны ловко ловили шляпы,
И на балкончике стыл хозяин.
Публика нынче в домах за столами,
За долгожданной рождественской снедью.
Некому, некому, дети, с вами
Выйти на площадь в гости к медведю.
В розовых каплях угасли свечи,
Елки теряли покорно сласти,
Синие звезды газовой печи
Падали жаром в резные ясли.
А в балагане львица-калека,
Тесно свернувшись под вой метели,
Снова увидела сад Гагенбека
И купола на дворцах Чинизелли.
1931

ВИФЛЕЕМ

Каждый год в музее городском,
Каждый год в одно и то же время,
Вспыхивает свет под потолком
За стеклом в картонном Вифлееме.
Только серебристый часовщик,
Что вытачивал дома и стадо,
Видит улыбающийся лик
В глубине за снежною оградой.
В залах проверяют сторожа
Все замки и засыпают поздно.
— И тогда, беспомощно дрожа,
Вспыхнут бертолетовые звезды.
По аллеям, мимо тростника,