Я не помню, почему прекратились его посещения. Вроде не было ни ссоры, ни какого-либо происшествия. Он просто приходил, а потом вдруг перестал. В шестом классе мы рисовали семейное дерево, и тайна отцовского исчезновения занимала все мои мысли. Тогда мне удалось выпытать у мамы, что он переехал в другой штат, Иллинойс. Некоторое время он поддерживал с нами отношения, затем еще раз женился, поменял адрес и пропал, оставив маму без поддержки и без алиментов. Больше ничего мне узнать не удалось, как я ни приставала к маме. Она ясно дала понять, что эта тема ей неприятна и обсуждать ее она не желает. Для мамы прошлое было прошлым, она не собиралась тратить время на воспоминания об ушедших и того же требовала от нас.
С уходом отца мама начала постепенно отстраняться от ежедневной заботы обо мне — она больше не будила меня по утрам, не собирала в школу, не провожала до автобусной остановки, не заставляла чистить зубы, — и ее место заняла Кора. Незаметно, без громких заявлений. Это просто случилось, точно также, как мама начала больше спать и меньше улыбаться, стала петь по ночам. Ее дрожащий голос преследовал меня, даже когда я, зажав уши, сворачивалась клубочком у стены и пыталась думать о чем-либо другом.
Тогда Кора была единственной частью моей жизни, которая оставалась надежной и неизменной изо дня в день. Ночью я часто лежала в нашей комнате и слушала ее дыхание, пока не засыпала сама.
Я помню, как она шикала на меня, когда мы стояли в ночных рубашках в нашей спальне. Кора прижимала ухо к двери и с озабоченным лицом прислушивалась к маминым нетвердым шагам на первом этаже. Оценив услышанное — щелчок зажигалки, удар дверцы холодильника, позвякивание кубиков льда в стакане, сигнал поднятой телефонной трубки, — она решала, можно ли без опаски спуститься вниз, чтобы почистить зубы или наскоро перекусить, если мама забывала про обед. Когда мама засыпала, Кора брала меня за руку и мы тихонько прокрадывались на кухню. Там я держала старый акриловый поднос, а сестра нагружала его хлопьями, молоком или моими любимыми мини-пиццами, которые она готовила из булочек в тостере-гриле, бесшумно передвигаясь по кухне, пока мама храпела в соседней комнате. Порой нам везло, и мы возвращались наверх, не разбудив родительницу. В случае неудачи мама просыпалась с помятым ото сна лицом, садилась на диване и сердито спрашивала:
— А вы что тут делаете?
— Все в порядке, — отвечала Кора, — просто ищем, чего бы поесть.
