— Ну, дедушка, ну! Дед очнулся, нашел начало и начал бодро: «Дорогие мои, любимые, Анечка и Вовик! — Дед крякнул и продолжал: — Наконец выдалась минутка свободная, пока чинят нашу машину…» дальше все было заштриховано чернилом.
— Видишь, — показал дед, — тут цензура повычеркала, чтобы не писали чего не надо, а то вдруг письмо к немцам попадет — нельзя. «…пишу вам, родные мои, весточку. У нас морозы страшные. Деревья трещат. А мы радуемся. Эта погода не для фрица. Пусть знает русскую зиму. Я рад, что вы там хорошо устроились, что у вас теплая изба и дров много. Анечка…» Дед крякнул и почесал в затылке. Потом снял очки.
— Ну, дедушка, — начал было Вовка.
— Погоди, парень, погоди. Больно почерк у твоего отца мелкий, глаза устали.
— Он сидел и думал о чем-то, а Вовке не терпелось. Ему не трудно было уже смотреть во все глаза. Жар упал. Только была во всем теле слабость и лень. Он сообразил, что лежит у Севки дома, значит, он здесь заболел после игры и так остался. А где же мама спала?? Дед и Севка, наверное, на печке, а где же мама? Глаза у Вовки сами собой закрылись, и только мелькало письмо. Большое четырехугольное с бойцом на конверте — «Смерть немецким оккупантам!» письмо стало самолетом. Летело и летело… Вовка спал. Дед сложил листки. Положил конверт на середину стола. Потом обернулся к Севке:
— Одевайся. Пойдем-ка ихнее барахло (он указал на Вовку) в нашу избу перетащим. Нечего зря дрова тратить на две хат, — добавил он сердито, хотя Севка и так понимал, что дед не сердится ни на кого, а просто ему досадно, что он сразу не догадался этого сделать.
— Ура! — прокричал потихоньку Севка. — Пошли! Пошли!
— А придет Борисовна, и все тут. Есть, как есть. А то ее ведь не уговоришь, — рассуждал дед вслух. — Пошли.
Когда Вовка проснулся, был вечер. В комнате горела керосиновая лампа. У стола сидела мама. Напротив — дед Тимофей и Севка. Они тихо говорили.
— Мама, — протянул Вовка. Анна Борисовна вскочила и подбежала к постели.
— Вова, Вовочка! Ты знаешь, письмо от папы пришло!
— Я уже знаю, — ответил Вовка тоном взрослого, только дедушка не до конца мне прочитал. Прочти, пожалуйста, от начала до конца. — Мама взяла письмо и начала читать, наверное, в сотый раз. Сначала все было знакомое, но все равно интересно. Вовка будто слышал, как отец говорит: «Дорогие мои, любимые, Анечка и Вовик! Наконец, выдалась минутка свободная, пока чинят нашу машину…»
— Знаю, знаю, — вставил Вовка весело, — дальше будет цензура. Анна Борисовна засмеялась:
