— Промок ли я? — с удивлением спросил он. — Я не чувствую. Я думал сейчас, что эта погода очень вредна для колена его преосвященства, Ракель. Наверняка после вчерашнего долгого переезда он ощущает сильную боль.
— Не слишком легко сидеть на муле в течение нескольких часов, — заметила его дочь. — Ты же знаешь, что колено епископа идет на поправку. Почему это тебя так волнует?
— Ах, Ракель, ты не понимаешь, — с сожалением сказал Исаак. — Это скука, моя дорогая. Я не привык, что у меня только один пациент, и к тому же такой крепкий, как его преосвященство.
— Возможно, можно было бы убедить некоторых слуг заболеть, чтобы тебе было приятнее, — резко вставила Юдифь.
— Ты права, Юдифь — сказал Исаак, принимая ее замечание как упрек. — Я должен быть благодарным за возможность отдохнуть от работы. Даже если не я сам это устроил. К сожалению, я не чувствую удовлетворения от подобного положения, хотя я не хотел бы, чтобы кто-то заболел, дабы удовлетворить свое стремление к полезной деятельности.
Скучавшую Ракель не интересовало, весело ли ее родителям или нет. Она вздохнула.
— Интересно, когда мы увидим море. Когда, по-твоему, мы увидим его, мама?
— Я не знаю, Ракель — ответила мать. — Я не каждый день езжу по этой дороге. Но единственное, что я могу сказать точно, так это то, что ты начинаешь напоминать своего маленького брата в дождливый день.
— Полагаю, это произойдет приблизительно в обед, госпожа Юдифь, — сказал старшина стражников, который нагнал их и теперь двигался рядом. — Из-за дождя, грязи во дворе конюшни и всеобщего плохого настроения мы двигаемся медленнее, чем планировали.
И в этот момент над их головами через завесу облаков пробилось солнце. От группы, двигавшейся впереди них, донесся высокий звук.
— Послушай! — сказала Ракель и посмотрела вперед.
Андреу и Фелип шли во главе процессии, окруженные группой поклонников. Андреу наигрывал веселый танец на своей дудочке, а Фелип вторил ему на ребеке.
— Это Андреу, отец, он играет на дудочке. А один из парней танцует.
Она подняла руку и прикрыла глаза от солнца.
— Почему сегодня мул епископа под седлом?
И действительно, мул епископа, с лоснящейся шкурой, оседланный и с уздечкой, отделанной изящной бахромой и серебряными заклепками, уверенно вышагивал позади телег. Его вел в поводу специальный конюший, которому была поручена забота об этом животном.
— Неужели? — заметил Исаак. — Вероятно, его преосвященство раздражен нашим медленным продвижением и к тому же чувствует себя лучше.
