— Саёри обрадуется. — Тэруко по-прежнему смотрела в пространство. Ее лицо медленно расплывалось в блаженной улыбке. — Вы ведь с ней были настоящими подругами. Она тебя часто вспоминала. Все гадала, как ты да что.
Сердце мучительно сжалось. Ну почему все так? После отъезда из Якумуры Хинако написала Саёри два письма. Это было уже после того, как они с родителями приезжали в деревню в первый Бон после смерти деда. В тот раз они виделись с Саёри, но нормального разговора не получилось. Проклиная собственное косноязычие, Хинако написала подруге длинное письмо, где постаралась рассказать, как сильно она тоскует по Саёри, своему единственному настоящему другу, и что-то еще в том же духе.
Вскоре пришел ответ — коротенькое письмецо, в котором в основном говорилось об Ущелье Богов. Мысль о том, что Саёри до сих пор бегает туда, вызвала у Хинако сложные чувства. Пожалуй, она ощутила некоторое превосходство над подругой, до сих пор продолжавшей играть в детские забавы.
В следующем письме Хинако рассказала ей о том, что ходит в кружок рисования, и мягко посоветовала тоже найти дело по душе. Ответа не последовало. Хинако решила, что Саёри просто позабыла о ней, и не стала больше писать. Отправлять письма в пустоту было бы слишком больно.
Оказалось, у Саёри была уважительная причина не отвечать на ее письма. Она умерла…
— Простите. Я ничего не знала о смерти Саёри, — тихо промолвила Хинако.
Тэруко с видимым усилием перевела на нее взгляд и стала рассказывать о том, как умерла Саёри:
— Бедняжка утонула в Сакагаве, неподалеку от Ущелья Богов. Судя по всему, она как раз туда направлялась, да, видно, поскользнулась на скале. Речка-то неглубокая, но она ударилась о каменистое дно головой, потеряла сознание, вот и захлебнулась. Все произошло в последний день Бона, так что кое-кто поговаривал, будто ее мертвецы утянули.
Итак, через несколько дней исполнится ровно восемнадцать лет со дня ее гибели. Хинако со вздохом взглянула на старый дом. Окна были открыты настежь, и все убранство комнат было как на ладони. Везде царил порядок, только на чайном столике одиноко застыла чашка. От поросшей хамелеоном[14] каменной ограды нестерпимо парило. В доме ни души. Интересно, куда подевались отец и старший брат Саёри?
В воспоминаниях Хинако из комнаты Кодзи, старшего брата Саёри, постоянно несся оглушительный рок, а отец, дядя Ясутака, периодически появлялся из винного погреба и, перекрикивая музыку, просил убавить звук.
