Распрощавшись с Юрием Георгиевичем, я отправился на Ленинский, на временно оккупированную мною жилплощадь, чтобы немного отдохнуть и собраться с мыслями, а заодно позвонить отставному полковнику из 5-го отдела Московского УКГБ Ярославу Карповичу, который и сам был заинтересован в контакте с журналистом со "Свободы". С ним мы встретились у него на даче по Дмитровскому шоссе, где я получил профессионально разобранный с точки зрения чекиста-практика все тот же "Закон об оперативно-розыскной деятельности", а кроме этого, Карпович рассказал мне массу интересных случаев из своей долголетней работы в органах, оказавшись довольно приятным и содержательным собеседником. Не знаю, правда, как бы я себя чувствовал, попади к нему в "гости" в другом месте и в другое время (на это не преминул намекнуть мне и Миша Елистратов), но, исходя из моих личных впечатлений, ничего негативного в его адрес сказать не могу, хотя он и служил в "пятерке". Мы виделись с Карповичем и в другие мои командировки, а кроме того, он был первым, кто достаточно подробно рассказал мне о Герое Советского Союза полковнике Григории Бояринове, чей подвиг и имя долгие годы уже и после окончания афганской войны находились за завесой секретности.
Наконец я дождался и звонка от Володи Пластуна. Он сообщил, что познакомит меня со своим другом Леонидом Бирюковым, который работает в Комитете по делам воинов-интернационалистов у Аушева, и что беседа с самим Русланом - вопрос решенный. Через некоторое время я действительно встретился с Аушевым, записав интервью о насущных проблемах воинов-афганцев, а после поговорил и с Леонидом Игнатьевичем. Я думаю, теперь уже можно открыто сказать, ввиду увольнения с действительной службы (сказалось здоровье), что Леонид Бирюков в действительности был полковником Службы внешней разведки России, занимаясь таким нелегким, но нужным делом, как розыск и возвращение на Родину наших солдат и офицеров, попавших в плен и пропавших без вести в годы афганской войны. Кстати, впервые информация об этом проскочила в "Красной звезде" в 93-м году в статье за подписью Александра Олейника.
Сказать, что Кобаладзе был взбешен этой публикацией, значит не сказать ничего. Взяв из его рук номер "Красной звезды" со статьей полковника Олейника, посвященной событиям почти десятилетней давности в лагере для военнопленных, в местечке Бадабера в Пакистане, я, сотворив на лице ехидную улыбку, спросил: "Вы, вероятно, ожидали, что это сделаю я в одной из своих передач? Но я лично знаю Леонида Игнатьевича, знал и знаю, что он полковник разведки, и также знаю, чем он занимается, правда, в отличие от коллеги из "Красной звезды", у меня достаточно ума и профессионализма, чтобы представлять его в эфире как журналиста, а не как кадрового сотрудника СВР, тем более что снятие "крыши" с полевого агента, действующего в боевых условиях, чревато очень серьезными последствиями".
