К девяти часам Бойн и его помощники ушли. А я продолжал сидеть у окна, был слишком возбужден, чтобы уснуть.
Вошел Сэм и доложил:
— Пришел доктор Престон.
Тот вошел, потирая руки, в своей обычной манере.
— Думаю, что теперь можно снять гипс с вашей ноги. Вы, наверное, устали сидеть вот так целыми днями, ничего не делая?
Женщина недоумевала: кому это вздумалось явиться в такой час и по какому поводу? Она знала, что это не торговые агенты, потому что те никогда по трое не ходят. Отставив в сторону швабру, она вытерла руки о фартук и направилась к входной двери.
«В чем дело? Надеюсь, со Стефеном ничего не случилось?» — подумала она. Ее трясла нервная дрожь, а лицо под легким загаром сделалось мертвенно-бледным, когда она открывала дверь нежданным визитерам. Она обратила внимание на то, что у всех за лентой шляпы были белые карточки.
Визитеры двинулись вперед, норовя оттеснить друг друга.
— Миссис Мид? — осведомился один из них, видимо главный.
— А в… в чем дело? — спросила она дрожащим голосом.
— Вы сегодня слушали радио?
— Нет. У нас в приемнике перегорела лампа.
Она заметила, как они обменялись многозначительными взглядами.
— Она еще не слышала! — воскликнул тот, главный. — У нас для вас хорошая новость!
— Хорошая новость? — по-прежнему недоумевала она.
— Да, а вы не догадываетесь?
— Н-нет.
Они продолжали держать ее в неведении.
— А вы знаете, какой сегодня день?
Она очень энергично покачала головой, давая понять, что не желает продолжать этот бессмысленный разговор. Однако у нее, как у всех домашних хозяек, не хватило решимости выдворить непрошеных гостей.
— Сегодня заканчиваются скачки в Дерби!
Эти слова не произвели на нее никакого впечатления.
— Так вы не догадываетесь, почему мы здесь, миссис Мид? Ваша лошадь пришла первой!
Теперь ее лицо выражало замешательство. А визитеры были явно разочарованы.
— Моя лошадь? — растерянно спросила она. — Но у меня нет никакой ло…
— Минуточку, минуточку, миссис Мид, как это вы не понимаете? Мы репортеры, и только что в наш офис пришло сообщение из Лондона, в котором говорится, что вы — одна из трех американцев, которые сделали ставку на Равенеля. Двое других живут во Фриско и в Бостоне.
Визитеры обступили ее со всех сторон и стали теснить к кухне.
— Вы что, не понимаете смысла сказанного? Ведь вы заработали сто пятьдесят тысяч долларов!
К счастью, поблизости у стены оказался стул, и она в изнеможении опустилась на него.
— О нет!
Они недоуменно взирали на нее. Все складывалось совсем не так, как они ожидали. А она мягко, но твердо гнула свою линию:
