"Да", Ответила она, а слово "еще бы" подразумевалось взамен.
Он засмеялся. "Ты думаешь правильно, крошка, но у меня есть определенные стандарты, когда дело касается женщин. Я не причиняю им боль, если она конечно не доставляет им удовольствие, в твоем случае удовольствие отсутствует."
Дениз скрестила руки на груди. "Слушай, Ян, я конечно ценю твою обеспокоенность, но не прими за обиду, у тебя соку не хватить, чтобы поместить меня…"
Она прекратила говорить, когда испепеляющая зелень в его глазах сменила бирюзу. Сила ударила меня, быстрая, как кнут, и достаточно сильная, как жало. Я моргнула. Или Ян тренировал свои суперспособности, или просто скрывал от меня истинные возможности своей силы раньше. К тому времени, как он пересек комнату и подошел к Дениз ее глаза были широко раскрыты и смотрели в никуда, Яну даже не пришлось что-то говорить.
"Увидим, как ты запоешь о моих соках, когда очнешься с новой полностью восстановленной ногой," Пробормотал Ян, поднимая ее и перекидывая себе через плечо. "Ступай вперед. Я не собираюсь проделывать это один. Кроме того, Дениз не единственная, для которой есть работенка. Для тебя есть тоже."
"Для меня?" Спросила, следуя за ним в ванную.
Ян опустил Дениз в ванную, а потом с волчьей улыбкой посмотрел на меня, вытаскивая серебряный нож.
"Твой статус не совсем мертвого вампира, что питается другими вампирами скорее всего помог тебе не попасть под чары Рэйта, но мы не можем упустить эту привилегию. Так что я вырежу на тебе защитное тату, наполненное серебряными чернилами. Крепись детка, будет очень больно."
День Благодарения я должна была провести дома, за круглым столом, наполненным едой, которую большинство из нас едят только потому, что это традиция. Вместо этого, я торчала с Яном в стрип-клубе, сломанная неоновая вывеска которого обещала абсолютную наготу. Кажется даже набедренные повязки считались слишком скромными для этого заведения. Единственное о чем я жалела, что менеджеры были не столь строги к политике чистоты. Я и ранее была в грязных местах, но этот клуб заставил меня порадоваться, что я неспособна подхватить микробы, которые несомненно покрывали каждый дюйм интерьера. Я даже не могла пить свой джин-тоник, потому что на бокале все еще остался след от чьей-то помады.
Мысли танцовщицы сообщали мне, что она была не намного счастливее меня находиться здесь, но она покорно выполняла спирали на шесте, показывая достаточно своих женских частей, доказывающих, что вывеска на входе не являлась ложной. Я подождала, когда она закончит, а потом подозвала жестом, чтобы положить несколько двадцаток в ее подвязку — единственный предмет одежды, что на ней был. Она передала свою благодарность путем раздвигания ног пошире, что мне пришлось отвернуться. Мне не хотелось смотреть на женские части ее тела. Я сделала это потому, что она задавалась вопросом, как заработать побольше, чтобы отвезти своего сына к доктору, потому что его простуда не проходит.
