— Можете назвать мне основные артерии предплечья и кисти?
Часто заморгав, она ответила:
— Плечевая артерия, локтевая, лучевая… пальцевая, пястная, глубокая и поверхностная ладонные дуги.
— Очень хорошо. — В знак одобрения он шлепнул ладонью по крышке стола. — Я буду у себя в кабинете, если вам что-то понадобится.
«Как будто он всегда разговаривает с женщинами, сидящими под столом… как будто я ничего не испортила…»
— Да… — ответила она, и потрясение уступило место благодарности. — Спасибо, доктор Уэст.
Он ушел, но Гейл оставалась под столом, боясь пошевелиться, чтобы не испортить момент.
«Думаю, что мы с ним, возможно, прошли переломный момент. Только хотелось бы знать, куда я иду».
В среду он принимал пациентов в своем кабинете на первом этаже. Рабочим давно было известно, что доктор Уэст никому не отказывает в помощи и не требует платы за свои услуги с тех, у кого нет средств. Его немногочисленные слуги знали о дневном распорядке, и все были наготове, чтобы в случае необходимости оказать помощь. Картер собирал карточки и составлял списки так, чтобы все попали на осмотр либо в заранее назначенный час, либо в порядке живой очереди. Лакей Барнаби вместе с Тео обеспечивали безопасность, а миссис Уилсон внизу пекла хлеб, чтобы накормить тех, чьей основной жалобой был голод.
В эту среду Роуэн решил включить в работу и мисс Реншоу. Учитывая вероятность сплетен, это был смелый шаг. Роуэн надеялся, что ее воспримут как сестру милосердия. В конце концов, он не мог до скончания веков держать ее взаперти, в лаборатории на третьем этаже.
Он велел ей надеть самое простое платье и белый фартук, чтобы ее присутствие не бросалось в глаза. Но все эти ухищрения не возымели действия. Ее самое простое платье желтовато-зеленого цвета выгодно оттеняло темные волосы и восхитительные глаза. Даже в большом, не по размеру, фартуке она выглядела потрясающе.
«Вы похожи на аристократическую красавицу в бедном одеянии, мисс Реншоу. Что ж, ваше место в первом ряду».
— Он плачет, доктор, — едва донесся до него сквозь крики несчастного младенца голос матери, и Роуэн улыбнулся.
— В самом деле, миссис Дорсетт. Вы посидите здесь, а я осмотрю этого громкоголосого молодого человека, может, он скажет нам, что его беспокоит. Иди ко мне, красавчик.
Он взял малыша из рук матери и подал Гейл знак, чтобы она подошла с ним к смотровому столу. Он нарочно говорил тихим голосом вместо того, чтобы стараться перекричать своего юного подопечного. — Мой стетоскоп — в первом ящике этого стола. Выньте его, и давайте послушаем легкие ребенка.
