Гейл тоже сняла пальто и шарф и послушно проследовала за горничной на кухню, заварила травы, чтобы добавить в чай несчастной хозяйки. Мэтти заверила ее, что немного меда не помешает. Приготовив все, Гейл постучала в дверь спальни и без лишнего шума передала чай одной из сестер.
Найти Роуэна оказалось несложно. Она пошла на звук его голоса, разносившегося по лестнице. Дверь была открыта, и она увидела молодого человека, к которому их вызвали.
— Кто… это? — спросил Джексон, сосредоточив блестящие от жара глаза на ее лице. — Она… красивая.
— Это мисс Гейл Реншоу, моя новая ассистентка, — улыбнулся Роуэн и продолжил театральным шепотом: — Я привез ее специально, потому что знал: тебе станет лучше от одного ее вида.
— Да… мне лучше. — Невинное одобрение плана увенчалось игривым подмигиванием в ее адрес. — Она подержит… меня… за руку… и… скажет… что-нибудь… приятное?
— У нее в этом талант, мой мальчик.
Гейл хотела возразить, но одного взгляда на Джексона хватило, чтобы придержать язык.
— Наконец-то, — вздохнул Джексон, на минуту прикрыв глаза, — я узнал… что… у смерти… есть… свои… преимущества.
Роуэн не стал его поправлять, а лишь пощупал его пульс.
— Вы настоящий ловелас, мистер Блайт. — Роуэн взглянул на Гейл. — Вы только посмотрите, мне ни разу не удалось заставить ее покраснеть или так улыбаться.
— Вы… слишком… стары. Очевидно, она… предпочитает… молодых.
Роуэн сунул руку под одеяло, чтобы проверить ноги Джексона, и нахмурился, обнаружив, что, несмотря на лежащие сверху пуховые одеяла, они были холодными.
— Вероятно, ты прав. Хочешь, мисс Реншоу будет приходить и сидеть с тобой?
Джексон покачал головой:
— Нет пока. Я хочу, чтобы вы… рассказали мне… о йогах.
— Снова?
— Снова.
Роуэн кивнул и взял в руку холодную ладонь больного.
— Они такие загадочные и удивительные, Джексон, я не мог поверить своим глазам, но я видел, как человек управлял биением своего сердца, заставив его биться так редко, что я подумал, что его душа сейчас вылетит из тела. Но он много часов продолжал сидеть в неподвижности. Каким-то образом с помощью мысли и воли он сделал свое тело простым, элегантным инструментом, которым мог управлять по своему желанию.
— Управлял… своим… сердцебиением, — благоговейным шепотом повторил Джексон. Его собственное дыхание было тяжелым и неровным. — И это был… не… фокус?
— Мы находились на берегу реки, где не было ни занавеса, ни зеркал. Мне даже позволили пощупать его пульс. Это не было фокусом, Джексон. Некоторые вещи происходят в действительности, даже если мы не понимаем, как это может быть.
