- Грех был у меня... Ждала сватов сыздавна... с тех пор, кпк у врат монастыря подъехал ты на коне...
- Не врешь, молоденькая? Ну тогда стакнемся...
Отдыхали среди пестревших цветов луговых трав с белыми, желтыми метелками, духовитой овсяницей...
Запрокинув голову, Паша глядела на Колоскова углубленными свежим темнокружьем глазами.
- Когда ждать, Ониспм?
- Заберу я тебя в совхоз, девка.
- Побереги себя... лучше я буду за речку в кустч приходить вечерами...
Домой к своему хозяину Ермолаю не вернулась Паша - уговорил Колосков остаться в совхозе экономкой.
2
У холма с прорезавшимися из суглинка камнями стоило несколько подвод. На тарантасах, тачанках и верхами на конях съехались хозяева-умельцы заарендовать на тричетыре года из века не паханные госфондовскпе земли.
Кони и люди двоились в горячем слюдяном потоке полдневного марева. Далеко-далеко сенокосил совхоз, ужо густо выкруглизалпсь ометы по ровной черноземной степи. Сторожили ту плодородную равнину каменные горы с четырех сторон - гнездовья беркутов.
Председатель волпсполкома Иван Третьяков в широких льняных штанах млел со своей грыжей на знойном солнцепеке. В молодости хвастал силой по ярмаркам, поднимал вагонный скат, даже циркового борца метнул через голову за круг, за что и похлестали железными прутьями в темном переулке после представления.
- Ну, берете или как? - спросил Иван Третьяков, не сводя сонных глаз с далеко пасшихся в траве дудаков. - Надоели вы мне, сквалыжники.
Ермолай Чубаров вскинул к солнцу веснушчатое лицо, пожевал сладкую пырышку:
- Травы укосные, хаить не приходится. Да вить дорого... Навечно бы, другое дело.
- А век-то твой длинный?
- Не будем угадывать волю божью. Ладно, не живется тебе тихо, Иванушка. Уступай все это заложье за двадцатку - и по домам.
- Ваша не пляшет, Ермолай Данилыч.
- Тебя боженька по голове не стукнул? Пусть жирует земля бесплодная. Травы сгниют на корню. Да и потаенно накосят проворные. Уступай, тут больше двадцати десятин не наберешь.
- Давай мерить.
- Мы не в Курской губернии, чтобы с косой саженью бегать по полям. Наши земли на глазок прикидывай.
Там вон плешина, сурчина - скосить надо, - лениво гогорпл Ермолай в тени под натянутым на колья пологом.
Попадья Калерпя Фирсовна вынимала из горшка размякшие в сметане пампушки:
- Отведайте.
Стеснительно отнекивались. Она уминала за обе щеки, вытирала платком яркие губы.
- Мне всего-то пяток десятин. Так батюшка наказал.
