Былинка в поле | страница 19



- Новую жизнь, Степан, без меня не поставишь...

Как сеять нынешнюю весну будешь?

- По приметам: посулится урожаем весна, посею, нет - губить семена не буду. Я разумный, шив - и ладно, о других изнывать не умею.

- А я-то, дурак, сею каждый год.

- Хоть раз правду о себе сказал, Автономша. Если бы зимой хлебушко рос, ты ба засеял по снегу, не давал земле отдыха. Покоя нет людям от тебя, сатаны одержимого.

- Скучно жпть не умею.

- Я веселее твоего живу, чертолом бешеный. Сейчас с бабами сварим гусек, раздавим бутылку рыковкп. А ты и этакой радости не знаешь. Будешь до свету переживать куплю-продажу... В новой жизни по часам трудиться будем. Пусть машины надрываются, они железные. А ты и машину надорвешь... Ладно, друг, возьмем тебя в новую эпоху, только руку одну отрубим... Не серчай.

За мостом Степан ласково матюкнул Автонома - салазки суродовал на ухабах.

...В избе Автоном поклонился родным, не спеша стряхнул иней с головы, оборвал с усов наледь, положил на Лавку мешок с покупками, связки книг, отступил к порогу. Все-таки сунул в ведро с холодной водой зашедшиеся с пару руки, отвернув от отцовского взгляда красно-бурое, строгой ладности лицо. Под усами белели плотно литые зубы.

- Три пожеще, Антоном Кузьмич, - посоветовал отец, - не давай сердцу сомлеть.

Автоном промолчал - заколодило его после разговора с Лежачим.

- Ничего не слыхал? - спросила мать.

Всякий раз, откуда бы ни возвращались сын или муж.

бна с сердечным замиранием в голосе пытала о пропавшем без вести Власушке.

- Нет, маманя, не слыхал... - Автоном томительно помолчал, потом, тяжело выгнув черные брови, спросил хрпповатым голосом: - Уж не Фиена ли носится с девками на задах около бани, видно, гадает?

- Она, яловая кобыла, все еще в девичьем табуне хвост трубой прямит. Наманпла полну горницу невест, пол истоптали. Теперь, видишь, на задах, по баням.

Овец-то, поди, помяли суягных, - со спокойной суровостью говорила мать, собирая сыну вечерять.

- Разделить надо хозяйство, пусть забирает Власову долю. Посмотрю, как она жизнь поведет, по вечеркам болтаться. Я ей не батрак. Надоело каждую ночь двери ей открывать на заре, - сказал Автоном устало и твердо.

Василиса почтительно ждала, пока сын ужинал, потом убрала со стола, села на табуретку, подула на клеенку.

- Ну, Автоном Кузьмич, показывай выручку, пока не прилетела востробородая, прости господи.

Автоном вынул из внутреннего кармана овчинных штанов клетчатый кисет, положил на стол перед матерью.