- У малыша есть будущее, - прошептала миссис Дурсль.
- Петти, вы рассказывали мне, как обращались с Гарри до того, как он вдруг серьезно заболел, и начались спонтанные выбросы магии, - Пьер серьезно посмотрел на женщину. - Не вините себя. Вы все осознали, исправили. Пусть поначалу вы воспринимали мальчика как того, кто приносит вам деньги. Но вы сами называете его малышом. Я понимаю, что вы никогда вслух не признаетесь, что любите этого ребенка. Но это видно. Вы его признали. Он все еще жив. Он может тратить свою силу, что помогает ему жить. И я уверен, что вы никогда его не оставите, какой бы путь он ни выбрал. Впрочем, мальчик уже определился. Он сам. Не вы.
- Наверное, вы правы, - Петуния разглядывала улыбающегося чему-то племянника.
- Я знаю, что ваш муж относится к Гарри несколько холодно. И уж точно не испытывает к нему родственных чувств. Но он не воспротивился вашему решению спасти ребенка. Он делает все возможное, чтобы малыш жил и нормальной жизнью тоже. Вы же смирились с тем, что существует мир, который вам не нравится.
- Я иногда с ужасом представляю, во что превратилась бы жизнь Гарри, если бы его дар не проснулся. Мне с трудом удалось примириться с магией, с Лили… Меня иногда и сейчас накрывает.
- Знаю, - кивнул Савиньи. - Поймите, просто малышу не нужна мама, ему даже не нужна ваша любовь, такая, какую вы дарите Дадли. Он живет в своем мире. И его все утраивает. Мы для него - всего лишь те, кто ему помогает, когда это необходимо.
- Он ребенок, - вздохнула Петуния.
- Он - необычный ребенок, и этим все сказано, - покачал головой Пьер. - Гарри нельзя заставить делать что-то, чего он делать не хочет. Им нельзя манипулировать. В таких случаях он просто переходит в состояние, когда полностью отключает себя от раздражающего объекта.
- Но ваш приказ переделать спичку в иголку он выполнил, хотя ему и не хотелось, - возразила женщина.
- Гарри воспринимает учебу, как неизбежное зло, где задания должны быть выполнены только потому, что должны, - улыбнулся Савиньи. - У него странное восприятие действительности. Очень странное. Но если вы попросите его трансфигурировать что-то, скажем, за обеденным столом, малыш вас просто проигнорирует. И как бы вы ни орали, ни угрожали, ни плевались, вы ничего не добьетесь.
- Хмм, - выдала Петуния. - Возможно, это и неплохо. Дамблдор не сможет ничего сделать, даже если захочет. А он точно захочет. Ты же помнишь, Пьер, что говорила Арабелла.
