— Кто там? Входите! — Услышал он, толкнул дверь и оказался в прихожей со множеством дверей, тянувшейся поперек дома. Слева, в довольно большой комнате за столом с настольной лампой сидел пригласивший его человек. — Проходите. Ноги веничком — и проходите… Иван Степанович… — Чуть приподнялся он из-за стола, опираясь на него. — Чем обязан?
— Мне Анна Моисеевна…
— А! — Перебил Иван Степанович, — Вы, стало быть, Эля. — Он уставился пристально на пришедшего и долго молчал. — Похож… Я вот что… у меня ставка сторожа — семьдесят рублей… иногда премия квартальная… может набежать четвертной… — этот «четвертной» прозвучал не пошло, как на рынке, а необъяснимо старомодно и фундаментально… — но… — он снова уставился на пришедшего… — мне не снег грести… и день ненормированный…
— А что… — Эля затруднился, как спросить.
— Вон! — Снова опередил его Иван Степанович и кивнул головой в сторону другой комнаты. — Музей восстанавливаю — мемориальный. — Там прямо на полу стояли ящики, сбитые из фанеры, с деревянными рейками, лежали груды книг и перевязанных листов. — Кое-что спасти удалось… теперь разобраться надо. Работа тяжелая, пыльная и нудная… особенно без привычки… потом еще привезем, — добавил он, подумав… — возможно…
— Конечно, — тихо произнес Эля, — Я Вам очень благодарен… а когда…
— Хоть сейчас. — Снова обогнал его Иван Степанович. Он выглядел несомненно старше пришедшего и намного, но реакцией обладал острой и внезапной. — только костюмчик в другой раз для работы-то попроще, а то пыль… ну, спецодежда не полагается, как и молоко за вредность, впрочем… — он вдруг улыбнулся и встал. — А сейчас чайку!.. Нет, нет… — остановил он извинения Эли. — Так не положено. Бабушку-то твою хлебосольную я еще с довойны знаю… тебе сейчас сколько?
— Тридцать семь…
— Тридцать семь? — Переспросил он и посмотрел на него. — Опять тридцать семь… — тут могут попасться в бумагах материалы совсем не по теме… нашего музея… — неожиданно сказал он и кивнул на соседнюю комнату, — так ты их в ящик под неразобранное складывай… отдельно… потом посмотрим… не всем здесь эта старина по нутру… может, спасем что… — он оживился и оттянул свитер.
Домой Эля торопился, окрыленный и озадаченный, — это не могло быть случайным везением. «Ну, и Бобе!»
— Почему секрет? — Возразила бабушка. — Он с твоим отцом был там. Воевал. Когда отца взяли, его в шпионаже обвинили в пользу Англии и Германии — он же в окружении оказался под Уэской, а жена тоже шпионка — стенографистка в Коминтерне — все секреты выдала империалистам…
