Фитиль для керосинки - Михаил Рафаилович Садовский

В далеких пятидесятых Михаил Садовский открыл для меня творчество Булата Окуджавы. И теперь, спустя полвека, мы вместе с Мишей вспоминаем крылатое: «Давайте говорить друг другу комплименты.» Мудро это сказано, очень мудро. И все же каждый, кто слышит комплимент первым, рискует оказаться в положении петуха из басни Крылова. Вот почему, (вы поймете это, дорогой читатель), я испытываю сейчас невольное смущение. Ведь совсем недавно, еще, не успев как следует переехать из Москвы в Нью Йорк, Михаил Садовский опубликовал обо мне хвалебнейшее эссе, ну, прямо-таки настоящую оду написал! Читал ее в «Русском базаре» и ерзал в кресле — неужто это обо мне? Начал было объясняться с автором, но тот решительно перебил меня: «Не запрещай мне удивляться! Это мое основное право! По крайней мере здесь, в Америке — право на удивление!» Право на удивление. Оно вроде бы есть у каждого, но, наверное, разница в том, что один будет удивлен только в случае, если марсианин, похожий на осьминога, выйдет из своего заоблачного корабля и попросит прикурить, а другой… В этом как раз и собака зарыта: способность удивляться обычному, даже обыденному — это талант.

Пытаясь сейчас сжиться с новыми героями Михаила Садовского, я осознаю: Миша умеет удивляться любому, с кем сводит его Фортуна. И обыденное тут же переводит в поэтичное. Даже если речь идет о тех, кто давно уже канул в Лету.

Ротшильд… Толстосум Ротшильд, решил никогда не умирать. Но что для этого сделать?

Шоломалехемовская ирония вошла теперь в поры стиха и вмонтирована (очень уместно!) в либретто оперы «Песнь Песней».

Не ищите либретто в этой книге. Ибо я-то хочу сказать о Мише Садовском совсем не с позиций аналитика данного сборника, а как свидетель его вхождения в музыкальный мир. Я не оговорился — именно, в музыкальный. Хотя первоначальная профессия Садовского — инженер (со степенью кандидата технических наук). И упомянутое мною оперное либретто Садовского, где оживают дорогие нашему сердцу одноименные персонажи Шолом Алейхема, где касриловская атмосфера сливается с пульсом телевизионного века — безусловное свидетельство редкой музыкальности автора. Уверен, что новая «Песнь Песней» станет для всех нас реальной оперой. Найдется композитор, чей слух, а лучше сказать, чье сердце воспламенится идеей Миши Садовского. Передо мной, так называемый, пуримшпиль в 2-х действиях «Подвиг Эсфири», того же автора, где сольные партии вечных библейских героев перемежаются с современными народными хорами-комментаторами. Опять-таки хочется воскликнуть: Композиторы! Отзовитесь!