Когда они вернулись к Вацеку, то уже не хотели ни пить, ни разговаривать-только согреться. На предложение проводить их до Варшавы, где они работали, он только помотал головой, усмехнувшись. Тогда они позвали его в Краков, где их приятель Субоч обещал встретить и показать Вавель. Они бы могли вполне посидеть… но он снова молча помотал головой и потом добавил.
— Ниц. Не можно… пше прашем, пане, не обижаться… они беспокоиться будут…
— Кто? — Изумился Владимир.
— Бася и Эльжуня. — Просто ответил Вацек. Я с ней у`же двадцать восемь лет прожил. Нам не можно была жениться. Она жидовка, а я кто? Гой… но ея мама казала: «Вацек, раз ты так любишь, что она без тебя жить не хочет — бе`ги! Спасай ея. Она такая — ты знаешь…» Ой, какая била мама… дочь равина… тут близка Радом. Радом, Радом, — подтвердил он на вопросительный взгляд Владимира. — Город. Радом. И она бе`жала, и я бе`жал, и никто нас не ве`нчал… не можна… только я сказал ея маме… ой, какая била мама… Ривка… я сказал… «Клянусь Маткой Боской ни на один день ей не будет плохо по`ка она со` мной!..» Не можно… и я никогда не пью… Бася это не любит… это только потому что дружба… а сегодня санитарный день… профилактик… — И он улыбнулся.
Бэлла сложила руки на груди и бормотала так, что слова сливались в ровный гул, но, очевидно, Господь знал, о чем она говорит, потому что вообще знал, что в душе у каждого, и ему не обязательно было разбирать слова: «Лечи нас, Господь, и мы излечимся, спасай нас, и мы спасемся, ведь ты — гордость наша; и пошли нам выздоровление и полное излечение от всех наших недугов… — она остановилась на мгновение, напрягла поясницу и подумала, что сейчас прежде всего, конечно, радикулит надо полечить, но… и печенку тоже, а то после шкварок в шабес ей так ноет в правой стороне под ребрами, что не приведи Господи. И упоминание о нем снова вернуло ее к начатому делу… — … полное излечение от всех наших недугов… — повторила она, — ведь ты, Господь, владыка, — целитель надежный и милосердный. Благословен ты, Господь, исцеляющий больных в народе своем, Израиле!» Она вздохнула тяжело, но не меняла позы и почему-то вспомнила опять сына… «где он там теперь?… мучается… Почему мучается? Всем бы так мучиться, слава Богу, выбился в люди…за границей бывает», — и она села на край кровати.
Перед сном у нее всегда были невеселые мысли, и она никогда не спешила лечь. И куда спешить, если в этой кровати ей ворочаться одной, пока не пошлет Бог ей хороший сон… и надолго ли. А то не заснешь вовсе, так проклянешь все на свете, оттого, что целая жизнь в одну ночь умещается, и сколько по ней ни ходи, по этой жизни, каждый раз новой дорогой в новый день попадаешь… а поделиться не с кем… поделиться… она обвела взглядом комнату, не этим добром, конечно, кому это все сейчас нужно и интересно… а мыслями своими… хотя бросаться тоже не стоит… вот эта машина… а мишугинер гебрахт…
