— Бежим, Коля. Бежим!
— Куда?! Да что с тобой, дружище?!
Он стоял, весь такой потерянный, а я ухватил его за рукав и потащил за собой. Коля никак не желал пришпориваться и перейти с медленной рыси на галоп.
— Кретин безмозглый! Я сказал: побежали, мать твою налево!
Коля побежал. Мой испуг дошел и до его сердца, но пока не до мозгов.
Мы успели заскочить за будку служебной развозки, которая стояла наискосок в сотне метров от НИИ. Хорошая такая будка из пенобетона, раскрашенная горизонтальными желтыми полосами.
Я припечатал Самохвальского спиной в стену, а потом свалил подсечкой. Фуражка слетела и покатилась, наматывая не самый чистый снег, изъезженный гусеницами и истоптанный тысячей ног.
— Ну ты, Андрюха, даешь! — Простонал Коля и сделал попытку метнуться за головным убором.
Николай — парень здоровый. Других в истребители не берут. И вот теперь все восемьдесят кило сухих мышц сложились в едином броске туда, куда бросаться было нельзя ни в коем случае. Он даже успел высунуть из-за будки голову и руку с растопыренными пальцами.
Я навалился сверху и втянул его назад, прочь от улицы и убегающей фуражки.
— Это уже не смешно! — Коля начал вырываться всерьез.
И это было, в самом деле, не смешно.
Родилась вибрация, пронзившая воздух. Вибрация разрослась в гул на грани ультразвука. Я вжался в снег и ткнул туда же лицо моего друга. На низком горизонте зажглась звезда, непредусмотренная местной астрографией. За секунду она превратилась в комету, которую сопровождал даже не гул — вой.
Комета подработала факелами дюз коррекции, потом вверх отстрелились три красные искры, а сама она вонзилась в крышу НИИ.
Грохот.
Я ослеп и оглох. Такое впечатление, будто два крепких мужика, хорошенько размахнувшись, дали по ушам досками — сотками, не меньше. Я еще крепче обнял землю, так как знал, что означают те три красные искры.
Это мог быть только суббоеприпас, начиненный зажигательной росой, шрапнелью или смертью с иным именем. Я угадал.
Сразу вслед за басовитым валом звука — ревом и рокотом — прорвался визг, и вся улица буквально взорвалась! Пыль и снежную взвесь прошили мгновенные росчерки. Тысячи росчерков! Что-то забарабанило в будку, полетели куски бетона, выбитые неведомой силой!
«Значит, шрапнель.»
А потом с уханьем начали сыпаться здоровенные обломки — всё, что осталось от нашей космической экологии.
Какофонии на Московском проспекте вторили недалекие ударные. Огненные грибы над Городом Полковников. Штук пять или шесть.
