Ушёл за всех живущих вас.
Я двадцать миллионов раз
Там, в полосе военных лет,
Убит.
А это, президент,
Не просто цифра в семь нулей.
Представьте в памяти своей —
За миллионом миллион —
Всех тех, кто был испепелён,
Расстрелян иль ушёл ко дну…
Представьте всех по одному,
Не в общем свете бытия,
А как своё в момент бритья
Лицо,
И где-то за лицом
Себя представьте мертвецом
Все двадцать миллионов раз.
Представьте: землю рвёт фугас.
Не чью-то там, а вашу,
Здесь,
И кровь течёт фронтально, взрезь.
Ни чья-то там, ни где-то там,
А тут, по этим вот цветам,
Течёт и вдоль и поперёк…
Представьте: Хьюстон и Нью-Йорк
Лежат в руинах, как тогда
Лежали наши города,
Не два — а сотни городов.
Представьте: миллионы вдов,
Как муж,
Как детям их — отец…
И перестаньте ж наконец
Перед лицом моей страны
Махать во имя Сатаны
Ракетно-ядерным крестом…
Я не один прошу о том.
То — просьба всех корней и губ:
Квадрат огня, теперь он — куб,
Теперь он больше, чем сама
Земля,
И больше, чем с ума
Сойти — сойти за ту черту,
Где бездна ловит пустоту,
Где шар земной как не земной,
Не шар, а череп под луной,
Как с плеч, летит сквозь чёрный ад.
То просьба ваших же солдат,
Тех, что в Европе полегли
От родины своей вдали.
Внемлите им как президент.
А сон ли это или нет? —
Судите сами. Мне пора».
Играет в парке детвора.
Шумит листвой зелёный вал,
А он стоит, как и стоял,
Тот славной памяти солдат
Из бронзы с головы до пят,
В деснице — молния меча,
Девчонка та же — у плеча,
И небо вечности у глаз.
Есть, есть он, двадцать пятый час.
