Между тем в сад вошёл и супруг, оставленный на мосту. Он был очень похож на юного Хелльдорфа, эти красивые мужчины были наверняка родственниками. Он поднял свою дочь на руки и подбросил её вверх; белое платьице Гретхен и её льняные волосы взмывали в воздухе подобно летнему облаку. Малышка закричала в восторге: «Дядя Макс, ты меня видишь?»
Я была словно околдована: впервые в жизни я видела чистейшее семейное счастье. Чувство глубокого покоя, охватившее меня при виде этой прекрасной картины, и какое-то страстное стремление, которому я не могла дать названия, смешались в моей душе с тоской и печалью; мне так и не довелось узнать, как этому счастливому малышу, что один лишь звук, слетевший с нежных материнских губ, способен унять любую боль и страдание. Но мне отрадно было смотреть на то, как молодая женщина ласкает своих детей, — счастливица! Как сладко, должно быть, видеть детскую ручонку, тянущуюся к тебе за лаской и утешением!
Гретхен снова отправилась к своей колясочке с сеном и, болтая, продолжила игру, а остальные пошли в дом. Я тихо слезла с дерева и прошлась вдоль ограды; и вот я уже стояла перед дверкой в заборе. В замке дверки торчал ключ; конечно, он совсем проржавел — видимо, им никогда не пользовались. Но моё огромное желание поговорить с малышкой придало мне сил и умения. После долгих стараний ключ поддался, я повернула его в замке, и дверь со скрипом отворилась.
По дорожке я приблизилась к штакетнику. Гретхен во все глаза смотрела на меня. Затем она поднялась и подбежала ко мне.
— Ты открыла? — спросила она, указывая на распахнутую дверцу за моей спиной. — Тебе это разрешили, малышка?
Я, смеясь, кивнула.
— Но слушай, твой сад не очень красивый, — сказала она, пренебрежительно задрав носик и махнув рукой в сторону зелёной чащи леса, видневшейся за забором. — Там нет ни одного цветка!.. Посмотри на наш сад — у господина Шефера много-много… ах, сто тысяч цветов!
— Да, но тебе нельзя их рвать!
— Нет, рвать нельзя, — уныло сказала она и сунула пальчик в рот.
— А я знаю, где есть много синих колокольчиков и хорошеньких белых цветов, их можно собирать, и землянику тоже — ты сможешь наполнить доверху твой возок для сена!
Она сразу же потянула за собой свою коляску, вышла ко мне и доверчиво вложила в мою ладонь свою маленькую ручку, мягкую и тёплую, как птичка. Я была ужасно рада моему новому знакомству; мне и в голову не пришло снова запереть дверцу, и она осталась широко открытой, а мы углубились в лес. Было так много земляники и колокольчиков, как будто их стряхнули со своих крон гигантские деревья. Малышка захлопала в ладоши и принялась рвать ягоды и цветы — она готова была, казалось, притащить домой пол-леса господина Клаудиуса.
