— Домна! — позвал Нондас и торопливо пошел вперед.
До Стратиса донеслось смутное бормотание, напомнившее молебен, услышанный за границей три года назад. Нондас вернулся обратно. Следом за ним шла полная низенькая женщина. Черная лента стягивала на талии розовую рубашку, которая едва прикрывала бедра. Она смерила взглядом всех, одного за другим, и сказала:
— Подождите немного. Я вас устрою.
Они стали ждать. Вдруг раздалась песня граммофона:
Не бойся, не бойся,
Не бойся больше,
Тебе уж скоро будет хорошо…
— Да это же Сосунок! — догадался Стратис.
Они ждали дальше. Калликлис, казалось, был в прекрасном расположении духа:
— С той минуты, ребята, как мы вошли сюда, я все ломаю голову вот над чем. Однажды летом прошлого года пошел я в «Афиней». Главным номером вечернего представления была женщина, которая должна была раздеться на сцене догола. Субботний вечер, театр забит до отказа. Уже выступили акробаты, фокусники, чревовещатель, наконец долгожданная минута настала. Декорация: столик с зеркалом и стул. Скрипка заиграла тоскующую мелодию. Вышла высокая смуглая женщина, села, посмотрела в зеркало, сделала вид, будто ей жарко. Затем она стала посреди рампы и принялась снимать с себя одежду. Все это она делала очень неумело, бедняжка. Скрипка затянула жалобу. Когда она дошла до трусиков и лифчика, загремел барабан. Она сняла и это…
— И что же дальше? — спросил Нондас.
— Безудержный раскатистый смех сотряс весь театр. Нужно сказать, что тело у женщины было прекрасное: ничего смешного, совсем наоборот. Почему же смеялись? В этом-то и вопрос.
— Нашли замену побиванию камнями.
— Нашему племени чужда сентиментальность, — сказал Нондас.
Отворившаяся дверь породила чьи-то усталые шаги. Появились двое мужчин, один за другим, и прошли мимо. От них сильно несло винным перегаром. На плече у второго был рупор граммофона.
— Брось, ты в этом совсем не виноват, — пробормотал Сосунок. — Виноват Акрополь.
— Акрополь-разакрополь. У меня угрызения совести! — ответил Хлепурас.
— Нет! Послушай меня. Я — артист и знаю это. Я прав, — сказал Сосунок.
Хлепурас ответил безнадежно:
— Конечно же, ты прав. Кто не прав, сидит в тюрьме, но…
Дощатая лестница заскрипела снова. Когда рупор исчез, снова появилась Домна. Комната, в которую она отвела их, представляла собой куб с синими стенами, двумя диванами и столиком посредине, над которым повис голубой свет.
— Нужно чуточку подождать. Работы сегодня слишком много, — сказала Домна.
