— Чем же?
— Да взять хотя бы движение, которое он сейчас создает. Я полагал, что главная его цель в том, чтобы оторвать пролетариат от компартии. А это, судя по всему, совсем не то, к чему стремится Дюбрей, — мрачно пояснил Скрясин.
— Нет, совсем не то.
Анри охватило уныние, и он подумал: «Вот какие разговоры меня ждут на протяжении всего дня, если я позволю Дюбрею втянуть меня». И он опять почувствовал, как его с ног до головы охватывает жгучее желание очутиться где-нибудь еще.
Скрясин посмотрел ему прямо в глаза.
— Ты с ним заодно?
— Только отчасти, — сказал Анри. — В политике я не силен.
— Ты наверняка не понял, что затевает Дюбрей, — продолжал Скрясин, устремив на Анри осуждающий взгляд. — Он собирает левые силы, так называемые независимые, но согласные на единство действий с коммунистами.
— Да, я знаю, — подтвердил Анри. — Ну и что?
— А то, что он играет им на руку; есть множество людей, которых коммунизм пугает и которых Дюбрей сблизит с коммунистами.
— Только не говори, что ты против единства действий, — сказал Анри. — Хорошо будет, если у левых начнется раскол!
— Левые в подчинении у коммунистов! Это мистификация, — заявил Скрясин. — Если вы решили идти с ними, вступайте в компартию, так будет честнее.
— И речи быть не может. По множеству вопросов мы с ними не согласны! — возразил Анри.
Скрясин пожал плечами:
— В таком случае через три месяца сталинисты разоблачат вас как социал-предателей.
— Посмотрим, — сказал Анри.
У него не было ни малейшего желания продолжать разговор, но Скрясин посмотрел на него в упор:
— Мне сказали, что у «Эспуар» много читателей из рабочего класса. Это правда?
— Правда.
— Стало быть, у тебя в руках единственная некоммунистическая газета, которая находит отклик у пролетариата! Ты понимаешь свою ответственность?
— Понимаю.
— Если ты поставишь «Эспуар» на службу Дюбрею, то станешь сообщником в отвратительной махинации, — предупредил Скрясин. — Пускай Дюбрей твой друг, — добавил он, — но надо противостоять ему.
— Послушай, что касается газеты, то она никогда не будет ни у кого на службе: ни у Дюбрея, ни у тебя, — запротестовал Анри.
— В ближайшие дни «Эспуар» придется все-таки определить свою политическую программу, — настаивал Скрясин.
— Нет. У меня никогда не будет заданной программы, — возразил Анри. — Я хочу говорить то, что думаю, и так, как думаю, не позволяя куда-либо вовлекать меня.
— Чушь какая-то, — не соглашался Скрясин.
И тут вдруг раздался невозмутимый голос Люка:
