На другое утро тетя Поля сказала отцу в сенях:
— Миколай Максимыч, девчонка-то вроде захворала…
— Ну? — испугался Николай Максимыч. — Как же это? Вчера ведь была здорова.
— Нет, вчера уж сникла. С утра ничего, а потом как подменили. И ела плохо, и молчала больше. А ночью вроде стонала. Не то плакала, не то стонала во сне.
Николай Максимыч растерянно смотрел на бабушку и повторял: «Как же это?» Гудок машины за крыльцом торопил, а он переминался с ноги на ногу.
— Жару у нее нету, — продолжала бабушка шепотом. — Ничего этого нету, а вот… Ну ты ступай, Миколай Максимыч, ступай, а в обед приезжай пораньше.
Николай Максимыч приехал пораньше и застал Зойку и бабушку за делом: обе терли картошку на крахмал. «Фу-у, обошлось», — подумал он и весело сказал:
— Не ждали?
— Не, ждали, — ответила Зойка. — Мы сегодня домой едем, папа.
— Нагостилась, — с обидой сказала бабушка Поля. — До срока собралась.
Николай Максимыч был удивлен: еще два дня оставалось, уговаривал подождать. Бесполезно — домой и все тут.
Когда Зойка оделась и вышла за водой, тетя Поля сообщила:
— Как сглазили девку. Хочешь верь, хочешь нет. Вчера еще веселая была с утра.
— О чем вы с ней говорили, тетя Поля? Может, неприятное что, тяжелое?
— Неприятное! Зачем же я неприятное стану ей говорить, еще в своем уме.
Бабушка обиженно поджала губы, но расстроенный вид Николая Максимыча смягчил ее, и она объяснила:
— Ну, про скотину ей рассказывала, про наседку. Городским ребятишкам это всегда интересно. Она сама спрашивала. А сегодня она невеселая была, молчаливая. А потом спросила только, куда этих девают, которые в плохих делах замешаны.
Николай Максимыч удивился такому повороту в разговоре, но вдруг в нем шевельнулась неприятная догадка.
— Ну и что ж?
— Ну и ничего. Посылают, говорю, кто куда заслужил: в колонию, а то и в тюрьму.
В сенях Зойка звякнула ведром и вошла в избу.
Мир нарушился в Зойкином доме. Все были угрюмые, говорили мало. Даже Анна Даниловна. Встретила она своих приветливо, соскучилась без них, но оба они как не в себе были. Бабушка постаралась приладиться и так и этак, потом обиделась и замолчала. На третий день не выдержала, сказала сыну:
— Что вы оба какие… Не знаешь, как подступиться. Чего там у вас вышло?
— Ты прости, мама, я как-то совсем… А там ничего не вышло. Напрасно мы с тобой надеялись что-то поправить. Нужно все объяснить, а то девочка неизвестно до чего додумается. А в дневнике у Зойки действительно появилась запись:
