Отхлебнув воды, он как ни в чем не бывало прикрыл глаза и задремал, не заметив вопрошающий взгляд Никитина.
«А мне предложить?»
Андрей сглотнул тягучей слюной по сухому, словно рашпиль, пыльному горлу так и не заданный вопрос и заковылял к лошадям. Он чувствовал себя ужасно, если не сказать хуже.
Два пуда доспеха изрядно утяжелили его тело, теперь движения давались с трудом. Сопя и кряхтя, он принялся за дело, мысленно подбадривая себя крепким словцом.
Пару раз, бросив искоса взгляд на дремлющего под солнцем старика, Андрею показалось, что он уловил запрятанную в бороде усмешку и хитрый прищур из-под ресниц.
«Ага! — матерясь про себя, Андрей тащил к коню очередную охапку металла. — Зашибись развлекалово придумал, старый пень! Типа проверка для салаги! Курс молодого бойца!»
Однако куча доспехов рано или поздно должна была закончиться, и Андрей измученно взирал на одиноко лежащее на земле рыцарское копье.
Поднять его было целым делом: организм, заключенный в консервную банку доспеха, категорически отказывался низко наклоняться. Максимально согнувшись, Андрей лишь смог коснуться железными перчатками чаши злосчастного копья.
Прикинув, что очередная попытка наклониться, чтобы поднять копье, может закончиться позорным падением, Андрей решил присесть, однако также потерпел фиаско. Покосившись на старика, все еще старательно изображавшего из себя спящего, Андрей зашипел от злости:
«Твою мать, тоже мне, сэнсэй хренов! А я чего, всю жизнь мечтал, что ли, в эти ваши рыцари попасть? А меня, вообще, кто спрашивал…»
Взгляд остановился на притороченной уже к седлу секире, и в голове мелькнула идея. Так и есть: использовав закругленное хищно-острое лезвие, он смог подцепить копье за древко и, наконец, поднять. Двухсполовинойметровый дрын выглядел впечатляюще! И весил так же!
Кое-как, гремя и лязгая, он волоком потащил копье к коню. Через четверть часа мучений Андрей навьючил коня, прикрепив в довершение сверху рыцарское копье.
В полном изнеможении он захотел было опуститься на землю, но тут почувствовал спиной насмешливый взгляд старого рыцаря.
«Сдохну, но не упаду! Я все превозмогу, не такое видывал! Я буду носить это железо, как свою обычную и привычную одежду. Не дождетесь!»
Однако тело протестовало: полный рыцарский доспех оказался в раза два тяжелее прежней «зброи», да еще неудобные наколенники с набедренниками, да сапоги с железными вставками и пластинами сильно мешали, утяжеляя ноги.
