Его слуга провел ее через примерно восемь комнат, заставленных китайским антиквариатом. Наконец, она вошла в комнату, обитую зеленой материей, где в плетеном шезлонге сидел тот, к кому она пришла.
Он никогда еще не выглядел так привлекательно. Когда он увидел Лауру, его глаза одновременно потемнели и засветились.
— Лаура,— прошептал он,— ты сегодня необычайно красива.
Застигнутая врасплох комплиментом Себастьяна и богатой обстановкой дома, Лаура покраснела.
— Сп-пасибо,— пробормотала она.— Ты тоже хорошо выглядишь.
— Лаура...— Он смотрел на нее с нежностью, которая развеяла все ее сомнения.— Не стой там, как чужая. Сядь рядом со мной. Он указал на стул рядом с его шезлонгом и прибавил: — Прости, что я не могу встать как галантный джентльмен.
Лаура улыбнулась.
— В твоем положении это необязательно.— Она не могла оторвать от него глаз. Все ее существо тянулось к нему. Почему она здесь? Неужели она пришла сюда в надежде противостоять ему?
— Помнится, ты всегда любила тайскую кухню.— Он резко поменял тему разговора.— У меня превосходный повар, хотя он предпочитает готовить французские блюда. Просто он учился в Париже и выпендривается. Но мне кажется, что местные кушанья ему удаются больше всего.
Лаура улыбнулась.
— Тайские деликатесы! Что может быть лучше?
Она не знала, сможет ли заставить себя их отведать. Она не завтракала и по дороге к Себастьяну умирала от голода, но сейчас у нее пропал аппетит. Однако, когда вошел бой с большим подносом, уставленным тарелками с яствами, ей снова захотелось есть.
Шли часы, и волшебство вечера росло вместе с ее смятением. Лаура беседовала с Себастьяном, но боялась задать ему один-единственный вопрос, который мучил ее даже во сне. Ей казалось, что тогда очарование их встречи бесследно исчезнет. В этой комнате с ширмами и цветами Лаура волновалась от близости к Себастьяну. Во время трапезы они иногда замолкали и смотрели, как загипнотизированные, на рыбок, плескавшихся в аквариуме с лилиями. Рыбки, отливавшие всеми цветами радуги, играли друг с другом и время от времени всплывали на поверхность за пищей. Себастьян был очень красив в этот вечер. Сквозь ширмы просачивался бледный свет луны. Белая одежда Себастьяна казалась сотканной из этого света. При мерцающем свете свечей его волосы тоже казались белыми. Он отпустил их, и это было ему к лицу.
Они курчавились у самого его воротника и обрамляли его лицо, как львиная грива. Он постарел за эти два года. На его лице появились новые морщины, но от этого он казался еще привлекательней. Возраст лишь подчеркивал его силу, и даже теперь, несмотря на свои ранения, он излучал ту мощную энергию, за которую она его полюбила два года назад.
