— Вот он и подписывает всем карманные расходы, и так каждый месяц, все к нему ходят, просят «на новую рубашку к презентации», а он все никак не может взять в толк, почему это все рубашки нынче тянут ровно на шестьдесят фунтов!
Крис смеется так сильно, что лицо его становится багровым.
— Ну да, в аккурат на дозняк! Это мне напомнило, как мы ходили в «Сохо-Хаус»[21] с ребятами из «Урана». — Замечаю, как Тони морщится при упоминании о фирме-конкурентке. — Так вот, после ужина, когда принесли счет, все вытащили кредитки, ну я взял, просто для прикола, и потер каждую ребром о скатерть, а скатерти там темно-синие, и, прикинь, после каждой осталась белая полоска!
Нервно жду реакции Тони, но тот лишь фыркает:
— Разыгрываешь меня, да? Я точь-в-точь такую же басню слышал от одного из наших ребят…
Перевожу взгляд на Криса. Его шея начинает наливаться кровью, поэтому поспешно втискиваюсь в разговор:
— Спектакль вот-вот начнется. Может, пойдем на свои места?
Мы вступаем в голубое с золотом великолепие зала. В воздухе, словно споры одуванчиков, благопристойно витает гул светской беседы; приглушенный фон зрительских туалетов то там, то здесь прорывается блеском диадемы на детской головке или изумрудно-бархатным нарядом какой-нибудь шикарной дамы; шелестят программки; хлопают сиденья под теми, кто поспешно вскакивет, давая возможность задержавшимся протиснуться к своим креслам. Механический голос предупреждает о необходимости выключить мобильные телефоны.
На лицах Тони и Криса читается неподдельный ужас.
Свет постепенно гаснет, зал затихает, и при первых же звуках оркестра Крис принимается шипеть мне в самое ухо:
— Слушай, эта бодяга вообще надолго?
Пять минут спустя Тони объявляет, что не может разобраться в сюжете. Чувствую себя нянечкой, приглядывающей за двумя непоседливыми подростками-близнецами.
— Все очень просто, — шепчу я. — Доктор Коппелиус — игрушечных дел мастер, Коппелия — его механическая кукла…
— Ого, — говорит Тони. — Полная лажа.
А когда я спрашиваю у Криса: «Как считаешь, у Мел получается изображать Коппелию?», он отвечает:
— Только без обид. По-моему, она пляшет как на костылях!
В антракте оба мои мужчины ненадолго оживляются. Тони, умирающий от кофеинового голодания, свистом подзывает билетершу вместо того, чтобы пройти два шага к первому ряду; а Крис верещит с издевкой:
— Интересно, сколько ваты было в трусах у того педрилы-плясуна? Такое впечатление, что он туда подушку целиком запихал!
