— Знакомая песня, — хмыкает Бабс. — Знаю, у твоей мамы золотое сердце. Но то, что она делает, — это не то, чего тебе хочется. Или то? И, вообще, можно мне молока и сахара?
— Господи, прости, пожалуйста, конечно. — Я открываю холодильник и взвизгиваю: — На помощь!
Бабс подскакивает, и мы на пару таращимся в (еще утром пустое, а теперь до отказа набитое) нутро холодильника: яблоки, груши, манго, ананасы, авокадо, ризотто с грибами (с наклейкой: «домашнее ризотто с молодыми грибочками»), кастрюля с супом (с наклейкой: «домашний суп с морковью и кориандром»), здоровенный цыпленок (завернутый в фольгу, с наклейкой: «жареный цыпленок»), огромная лохань с картофельным пюре (с наклейкой: «домашнее пюре с маслом»), три упаковки молодого горошка из «Маркс энд Спенсер» и сладкая ватрушка размером с футбольное поле (без наклейки — мама любит повторять, что ее ватрушки «говорят сами за себя»).
— Просто нет слов, — говорю я после того, как мы выяснили, что мой брат сейчас будет изумленно таращиться на точно так же битком набитый холодильник. — Не хочешь ватрушки? — добавляю я.
— Не-а. Знаешь, чего мне хочется? — говорит Бабс. — Жареного цыпленка. Но только если ты составишь компанию.
Я морщусь.
— Что такое?
— Я больше не ем цыплят, — говорю я. — Мне не нравится, как они выглядят в разрезе.
Бабс надувает губки.
— Послушай, Нэт. Если ты так и будешь молчать, откуда она узнает, что делает что-то не так? И, кстати, ты размешиваешь кофе вот уже целых четыре минуты, а я ведь так и сижу без ложки.
— Прости, — бормочу я. Встаю, мою и насухо вытираю ложку, что дает мне время подумать.
А думаю я о том, что, пока ты еще слишком юная и не знаешь жизни, родители кажутся тебе безупречными: они сражаются с драконами и всегда выходят победителями. Но потом ты взрослеешь и начинаешь замечать их изъяны и недостатки. Твои сказочные герои эфемерны и слабы, и теперь им требуется защита от греховности своих отпрысков. Ну, как мне сказать маме, что ей дают отставку? Гораздо легче продолжать притворяться, будто я по-прежнему в ней нуждаюсь. Я зарабатываю — смешно сказать! — 24 тысячи и, тем не менее, живу в отдельной квартире, на солнечной стороне шикарного дома, на утопающем в зелени Примроуз-Хилл:[18] место прелестное и желанное, — если закрыть глаза на собачье дерьмо (богатеи обожают заводить здоровенных псов), — под стать своему названию. С моей стороны было бы преступлением снимать какой-нибудь полуподвал в Вокс-холле. Маму это оскорбило бы больше, чем если бы я, скажем, отравила королеву. Все деньги достались ей от папы: на что их еще тратить-то? Тем более я не так хорошо зарабатываю, как Тони.
