— Не
спи, Эвбулид, — вывел грека из дремотного состояния сколот. — Сейчас мы с тобой
сотворим настоящую трапезу — вашим богам и не снились такие щедрые жертвы!
— Эх,
Лад! — зевая, вздохнул грек.— Ты говоришь так, потому что даже не представляешь, как мы чествуем наших богов! Один только праздник в честь Деметры
осенью, после сбора урожая чего стоит!
— Деметры?
— непонимающе приподнял бровь сколот. — Зевса знаю, Афину знаю, Диониса, —
подмигнул он, показывая на чаши с молодым вином, — тоже знаю. А эта, как ты говоришь, Де-мет-ра?
— Богиня
земных плодов и урожаев! — прищурившись, кивнул Эвбулид. — Каждую осень мы
славим ее вместе с дочерью Персефоной,
божественной повелительницей подземного
царства теней.
— Час
от часу не легче! Теперь — Пер-се-фо-на... — проворчал
Лад, запоминая.
— Это самый таинственный и торжественный праздник, ведь Персефона — супруга самого Аида! Полгода живет она под землей и полгода с разрешения Зевса со своей
матерью. Представь себе: утро, все
совершают очистительные омовения в
море около Афин. Потом обмывают поросенка, которого назавтра принесут в жертву в ее храме. В этот
день процессия выходит из Афин. Впереди — верховные жрецы, архонты,
судьи, иностранные послы, за ними — огромная толпа афинян, жены и мужья, рабы и
господа — все вместе! По дороге они
останавливаются во всех местах, посвященных Деметре, и подолгу молятся там... На побережье в Элевсине, где стоит ее
храм, осматривают скалу, на которой сидела Деметра, оплакивая дочь, похищенную в свое царство Аидом. Затем горюют перед святилищем, наконец, радуются
счастью богини, вновь увидевшей свою
дочь. А потом на обратном пути во
время перехода через мост на реке Кефис, чтобы развеять торжественное
настроение, местные жители шутят, смеются над афинянами, задирают их, но как только процессия минует мост, шутки стихают и праздник снова становится
самым торжественным в году... Ведь
это праздник урожая!
— А мы приносим жертвы богу земных посевов летом! —
заметил Лад, протягивая Эвбулиду лепешку. — В этот день молодые люди украшают себя венками, раскладывают
ввечеру огонь и пляшут вокруг него
а потом...
Сколот осекся. Эвбулид проследил за его взором и увидел в дверном проеме знакомую стройную
фигурку.
— Домиция!
— вскричал он и, звеня оковами, бросился к римлянке.
— Будь
здоров, Афиней! — улыбнулась она и кивнула Ладу: — И ты будь здоров!..
Сколот пробормотал что-то невнятное. Эвбулид, скрашивая его неучтивость, вызванную
неловкостью при виде девушки,
заторопился, приглашая Домицию разделить их небывалое пиршество.
