- Ну, поняли,
наконец, что такое полная гармония?
И улыбка медленно
стала сползать с его губ.
Не только мужчины, но
и многие из студентов переминались с ноги на ногу и недоуменно переглядывались.
Им не хотелось огорчать академика. Но и понять что-то в этих орнаментах и
фрагментах они, как ни старались, ничего не могли.
- Вроде, как луг
какой… - осторожно стали высказывать свои предположения люди.
- Или лес…
- Ага, во время
весенней охоты на уток…
Дядя Андрей тот и
вовсе предположил:
- Может, мы ее не тем
боком поставили.
- Да молчал бы уж
лучше! – зашикали на него остальные. – Сами мы перед ней, видать, и правда, не
теми боками стоим!
Словом, плита не
произвела на всех того впечатления, на которое так надеялся Владимир
Всеволодович.
И только Наталья
Васильевна, блаженно прищурившись, прошептала:
- Красиво-то как!
Просто глаз не оторвать…
- А? Что? – услышав
ее голос, словно очнулся академик и попросил как можно скорее принести
найденный ею камень.
Плита в некоторых
местах оказалась щербатой. Но для этого камня сразу же нашлось его родное
место. Валентин осторожно приставил его к нему и сообщил:
- Есть потери. То
есть нет первой цифры…
- Говори, не тяни! –
заторопил его академик. – Главное, чтобы самые последние сохранились!
- Сохранились,
сохранились, Владимир Всеводович! Значит, так: ХАГ…
- Какие же это цифры?
Это же буквы… - недоуменно посмотрел на ученых тракторист.
- Все правильно! –
остановил его Владимир Всеволодович. – Раньше, еще со времен античности, люди
обозначали цифры буквами, а христиане вели счет годам – от сотворения мира,
которое было в 6748 году. Чтобы получить дату в понятном для нас, современном
летосчислении, нужно произвести небольшие математические подсчеты и вычесть из
этой цифры время, протекшее от сотворения мира до Рождества Христова, то есть
названную нам Валентином. Что получается в итоге, Даниил?
- Одна тысяча сто
пятый год! – немедленно отозвался тот.
- Вот те раз! –
развел руками дядя Андрей. – Это что же, нашей Покровке выходит, – девятьсот
лет! Выходит она старше Москвы?
- Да при чем тут
Москва? - накинулся на него тракторист. - Ты глубже, глубже борони! Не
девятьсот – а ровно девятьсот лет! Юбилей! Причем, как раз в точку – ведь
сказано – летом!
