Кустарник закончился.
Впереди были ручей, ива и снова кусты.
Славко улучил момент,
когда в очередной раз пыхнуло от новой порции сена пламя, и перепрыгнул не
замерзающий даже зимой ручей, задевая плечом закачавшуюся иву.
«Эх – заметят, всю
жизнь оплакивать меня будешь!» - на ходу мысленно бросил он ей и залег в
кустах, шагах в десяти от половцев.
Ветки мешали ему, но
раздвигать их было опасно. Увидит Узлюк его заячью шапку, не будет разбираться,
заяц это или человек. А поймет, что человек, еще хуже будет…
Славко поелозил на
животе и улегся, наконец, поудобнее.
- Вот они, совсем
рядом… Налима моего жрут! А запах-то какой…
Половцы, уплетая за
обе щеки налима, похваливали хана с метким Узлюком, да еще и посмеивались над
своим глуповатым товарищем, Тупларем. Тот, укрывшись одной конской попоной,
весь синий от холода, сушил у костра свою простую одежду, категорически
отказываясь есть человека-рыбу. Она больше подходила для бедняка, чем для
воина: старый халат, дырявая овчина, мокрые сапоги и обмотки-портянки.
- А мне, что
человека, что рыбу, что есть, что стрелять – все едино! – с набитым ртом
хвастал Узлюк. Этот, наоборот, был одет в хороший полушубок, ладные порты,
дорогие сапоги - во все наше, русское, наверняка снятое с убитых им же людей. И
шапка у него была боярская. Ел он жадно, торопясь. Единственное, что мешало ему
и заставляло морщиться, то и дело отводя в сторону нос, - это запах, который,
курясь, шел от висевших на кусте портянок соседа.
«Первый раз в жизни,
небось, ноги помыл!» – усмехнулся про себя сначала над беднягой Тупларем, а
затем и над стрелком Славко.
А потом все внимание
его переключилось на хана Белдуза. Светловолосый, с бородкой и усами цвета
спелой пшеницы, он был без серебряного наличника. Утепленный изнутри мягким
войлоком, тот лежал рядом.
Вот он, самый
ненавистный враг - сидит прямо перед ним, в дорогих доспехах, с круглой бляхой
на груди, а убить его не убьешь. Как?
Стрелой из лука
Узлюка? Так до него еще добежать надо. И ослабил на время отдыха тетиву Узлюк.
Сразу видно – опытный стрелок, у него даже один глаз все время прищурен, словно
он постоянно ищет цель или прицеливается… Нет, стрелой никак не пойдет!
Тогда - саблей? Опять
не получится - ведь налима греют над огнем на своих саблях, поганые. Погреют,
погреют, потом нанижут на ивовый прут и опять жуют…
