1
Славко решительно встал и направился к
соседней проруби…
Третий день посылал
дед Завид Славку проверять верши на реке, и третий день тот возвращался с
пустыми руками. На четвертый дед не выдержал и сказал:
- Без рыбы не
возвращайся!
А как с ней
возвратишься, если ее нет?
На дно ли она
залегла, чувствуя смену погоды, или устала, как и люди, от зимы, а может,
просто задохнулась у себя подо льдом - нет ни одной, и все тут!
Хорошо, если дед
Завид пошутил, когда сказал это. У него никогда не понять, шутит он или говорит
серьезно.
А ну, как нет?
Что тогда? Как это – не возвращаться?
Конечно, не Киев или
Новагород его крошечная Осиновка, но и не черный лес или синее поле, а родное
селение – весь… А в веси – свой дом. Хоть пустой, вымерзший и даже не дом, а
землянка, больше похожая на могилу – да все жилье.
Станет совсем холодно
да одиноко, к Милуше, которая заменила ему мать, можно зайти. У нее муж -
кузнец, от него так и пышет жаром. Все теплее! А то – всем народом у деда
Завида вкруг лучины собраться. И вовсе тепло! А уж интересно…
Славко[1]
подошёл к очередной проруби. В одном нагольном овчинном полушубке,
латаных-перелатаных портах да обмотанных портянками лаптях, хорошо думать о
тепле. Но тут – тсс-с! Он разыскал спрятанную под снегом веревку и, весь
обратившись в слух, немного подержал ее в руке - не оживет ли она? Потом
подтянул сплетенную из ивовых ветвей вершу и, заглянув под крышку, в сердцах
бросил ее на самое дно. И тут пусто…
…Дед в
молодости несколько раз ходил на войну. Сначала простым пешцем, которые, как
издревле водится, кто с чем шли в бой. А когда, после одного удачного похода,
обзавелся конем и мечом, то и всадником у самого деда нынешнего князя Владимира
Мономаха – Ярослава Мудрого! Однажды Великий князь даже послал его куда-то, как
своего гонца. Что было в грамоте, и кому он ее вез, дед давно уж не помнил. Но
Славко, в сто сотый раз слушая обраставший с каждым разом всё новыми
подробностями рассказ, забывал даже дышать… И казалось ему тогда, что нет
ничего на свете более интересного и важного, чем быть княжеским гонцом!
Славко
деловито обстучал топориком лед, наросший вкруг проруби, и опустил руки в
темную воду, отогревая их…
«Быть бы мне и в
дружине князя, - каждый раз убежденно заключал дед, гася лучину черной,
истресканной ладонью. - Да оставил я в битве на Нежатиной Ниве руку, а без нее
- кому я теперь нужен?..»
