Помощник садовника, он же Семену племянник, оказался Константину Аркадьичу тезкой – тоже Костя, Костик. Шустрый вьюнош, лет пятнадцати, глаза быстрые, ясные, сообразителен не в дядьку. Этот и дядькины слова подтвердил, и, кстати, Алену с Ванюшкой заметил, хотел их было шугануть, да не стал. На вопрос, отчего не стал, Костик свои ясные глаза потупил, плечами тощими пожал, не ответил – но то и так Константину Аркадьичу понятно было: известно, как подростков это самое интересует. Либидó, понимаешь ли!
— Ну и как, было между ними что-то? — заговорщицким тоном, слегка над столом наклонившись, спросил Константин Аркадьич. — Ведь ежели бы было – так убить они не могли, а ежели бы не было, вполне бы успели...
— Так не было ничего, господин околоточный, я всю ночь к им ворочался – а они сидят, за ручки держатся, и вздыхают, даже и не разговаривали почти. Только под утро, светать когда стало, он ее целовать – а она его отпихнула и убежала в дом.
— А он?
— А он во флигель. А больше не выходил.
Так что Константину Аркадьичу версию убийства мамзели лакеем и горничной пришлось отставить в сторонку. Покамест. И то — если бы кого из прислуги убили, тогда прислугу подозревать и надо, ну, или кого из господ. Если же барина или барыню – тогда ищи наследников или опять же, кого из прислуги означенный господин (госпожа) сильно обидели. А гувернантка – она же ни рыба, ни мясо, ни госпожа, ни прислуга, не пойми кто! Столуется с господами, однако же жалованье ей платят, как прислуге. Да и то: хорошая кухарка больше зарабатывает, нежели гувернантка. Так что ни господам ее убивать вроде бы незачем, ни слугам.
Вздохнув, Константин Аркадьич перешел в верхние инстанции – беседовать с господами. Была у него мыслишка вначале допросить тех, кто с покойной гувернанткой в одном, так сказать, слое состоял: со студентом и бонной, ну и, пожалуй, с этой родственницей, Полоцкой. По Константина Аркадьича разумению, родственница покойного мужа никем иным быть не могла, кроме как приживалкой: а иначе с чего бы в доме бы жила? Были бы свои средства – отделилась бы, известно ведь, каково двум женщинам под одной крышею, даже и родным, а тут – чужие. А приживалка – она вроде гувернантки, тоже ведь не пойми, кто, ни барыня, ни прислуга!
Однако госпожа Новикова, хозяйка, опередила, призвала к себе.
Новикова приняла его, полулежа в креслах, обмахиваясь душистым носовым платком – так что в ноздрях Константина Аркадьича засвербело даже. Шторы на окнах были наполовину опущены, и в полутьме госпожа Новикова выглядела весьма авантажно, даже и не поверишь, что мать шестерых детей. Хотя нет – двое пасынков, так что своих только четверо; но все же! — а талия почти девичья, и грудь, по причине летней жары весьма открытая, очень даже ничего!..
