Что русским не удалось сделать, так это провести хоть какую-то связь между их политикой и поведением у себя дома и тем, как их воспринимают за рубежом. С этой проблемой мне пришлось столкнуться несколькими годами позже, когда я работал советником Кремля по СМИ. Мои клиенты были не в состоянии уловить, что ключ к улучшению их «имиджа» за рубежом — не в улучшении PR-акций, а в улучшении поведения (подробнее я буду это рассматривать в 9-й главе). При тесном общении с ними у меня сложилось впечатление, что они искренне не понимают, почему многие восточноевропейцы, и в особенности прибалты, продолжают сохранять настороженность по отношению к своему большому соседу.
Естественно, на пражском саммите никто открыто не высказывал своего страха перед Россией. Но чтобы понять его корни, далеко в историю углубляться не надо. Почти все лидеры стран Восточной Европы, присутствовавшие на шоу Вацлава Гавела, имели, как и он сам, личный опыт жизни при тоталитарных режимах. Было слишком много не затянувшихся ран. Поляки считали, что российское правительство сделало недостаточно, чтобы признать (не говоря уж об извинении) убийство сталинскими войсками НКВД тысяч польских офицеров и интеллектуалов в Катынском лесу в 1940 г. Эстония, Латвия и Литва не только были оккупированы советской армией, но и оказались присоединены к Советскому Союзу, где их народам пришлось вести борьбу за выживание как нациям. Тысячи из них были отправлены в ГУЛАГ. Их маленькие республики оказались заселены русскими, которые принесли свою культуру и язык, а коммунистические бюрократии, управляемые из Москвы, превратили их самих в граждан второго сорта. Урожденные латыши составляли менее половины населения своей столицы — Риги. Недовольство российским присутствием было широко распространенным явлением. Три прибалтийских республики первыми восстали против советского режима в 1980-е гг., когда горбачевские реформы предоставили такую возможность.
Но независимость, восстановленная в 1991 г., не положила конец их проблемам. Россия политически смирилась с ситуацией, но в Эстонии, Латвии и Литве жили более миллиона русских, и Кремль считал своим правом и долгом защитить их. Новые независимые правительства усложнили себе жизнь недостаточным уважением, проявленным к русским меньшинствам. Большинство прибалтов в душе считали, что русским вообще у них не место: ведь именно они колонизировали Прибалтику и покорили ее народы, поэтому винить во всем происходящем они должны только самих себя. Законы о языке и гражданстве, согласно которым большинство русских в Латвии и Эстонии стали «негражданами», подверглись критике со стороны Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). В качестве условия включения этих стран в НАТО Европейский союз потребовал от них изменений. Россия на протяжении многих лет после обретения независимости Латвией и Эстонией долго и настойчиво жаловалась на нарушения гражданских прав в этих странах. (Русское население Литвы было весьма малочисленным и имело меньше оснований для жалоб.) Временами выступления становились очень враждебными, поэтому для россиян не должен был стать сюрпризом факт, что НАТО приветствовало прибалтов с распростертыми объятиями.
