«И чего привязалась? — злился Владик. — Чуха притворная! Делает вид, будто знать не знает, что все люди сволочи! Все до единого! Гады все! Только прикидываются добренькими, выгоду себе ищут. И эта туда же!»
— Ах, Анна Филипповна, ну что вы со мной делаете, милочка? — укоризненно говорила учительница. — Вы и сейчас на ногах едва стоите. И все-таки я обращаюсь к вам от имени дирекции школы, родительского комитета, коллектива учителей. Вы обязаны повлиять на своего сына Владислава. У нас уже просто руки опускаются. Впрочем, трудно его винить. Какой пример вы ему подаете? Какое духовное наследство оставляете? Попойки, грязь, ругань? Если так будет продолжаться и дальше, то сына у вас отберут по суду. Я вам это обещаю, Анна Филипповна. Иначе Владислав точно так же до тюрьмы докатится, как и старший ваш сын Федор. Если вы не примете мер, то эти меры примет руководство школы совместно с родительским комитетом.
— Ты что же думаешь, я мер не принимаю? Не воспитываю? — распаляя саму себя, закричала мать. — Все воспитание перепробовала: и палкой, и ремнем, руки об его задницу поотбивала, а ему хоть бы что! Чушка бесчуственная, а не ребенок! — и вдруг почти нежно, по-заговорщицки погрозила «классной» пальцем. — Знаю, последней сучкой меня считаешь. Не отворачивай морду-то! Человека ты во мне не видишь, как и в сыне моем.
Противно тебе с нами, потому как грязь мы с Владькой непролазная. Чего там говорить, грязь — и все тут! А пью я от чего? А-а, не знаешь… Горе у меня. Мужик мой помер. Кормилец.
«Классная» пыталась отвернуться от матери, но это ей плохо удавалось.
— Выпей со мной, подруга, — жалостливо попросила мать, доставая из-под стола бутылку и подталкивая «классной» грязный, давно не мытый стакан, — выпей, тяжело мне!
— Вы что! В своем уме, Анна Филипповна? — взвизгнула «классная». — Ну, знаете! — и схватив сумочку, не прощаясь, вылетела из комнаты.
Владик попытался вслед за «классной» прошмыгнуть в дверь.
— Куда? — коротко спросила мать.
— Гулять испуганно остановился Владик, почувствовав в коротком вопросе матери скрытую угрозу. Не спуская глаз с сына, Анна Филипповна допила оставшуюся в бутылке водку, покачиваясь, встала из-за стола. И вдруг, повернувшись, с неизяснимым наслаждением размашисто саданула сына в лицо. Владик привыкший к подобным фортелям матери, прыгнул в сторону. Мать, качнувшись на непослушных ногах, всем телом ткнулась в дверь. От внезапного толчка дверь распахнулась. Мать качнулась еще раз, но устояла, и тут ей под руку попал черенок стоявшей в коридоре лопаты. Владик, увидев в руках у матери лопату, в ужасе заметался по комнате. Первый удар пришелся по комоду. На пол со звоном посыпались какие-то вазочки и стекляшки. От второго он тоже почти увернулся, и все-таки лопата достала его. Она тупо вошла куда-то под нижние ребра. Сразу стало жарко и тихо, так тихо, что зазвенело в ушах. Владик задохнулся, упал, пополз к двери, потом вскочил. Неуклюже, как мешок с опилками, вывалился в коридор, скатился по лестнице и через двор метнулся к сараям…
