— Прошу вас последовать за нашими специалистами в ожидающий вас бесплатный транспорт… Фрэнсис, ты проведешь прекрасные каникулы на базе Ист Гренстед, прежде чем приступишь к занятиям по особому плану.
Никто не аплодировал. Алек ощущал нечто вроде тошноты и боялся, что его вырвет. Двое «специалистов» волокли отца Фрэнки к двери, остальные подгоняли мальчугана и его маму. Экзаменатор набрал в грудь воздуха и пропел:
— Алек Уильям Сент-Джеймс Торн Чекерфилд!
Алек прирос к месту, так что Луину пришлось его подтолкнуть. Мальчик, словно в тумане, прошагал к возвышению и воззрился на экзаменатора.
— Ну, Алек, рад с тобой познакомиться. Чем занимается твой отец, Алек?
Но у Алека язык примерз к небу. Откуда-то издалека донесся голос Луина:
— Отец моего молодого хозяина — достопочтенный Роджер Чекерфилд, законный шестой граф Финсбери, сэр.
— Он наверняка будет гордиться тобой, Алек, — просиял экзаменатор. — Тебе предстоит войти в лондонский Круг Тридцати. Молодец, юный Чекерфилд! Мы ожидаем от тебя великих дел.
Раздались аплодисменты. Алек не шевельнулся. Как он мог пройти испытание, когда Фрэнки так безнадежно провалился, и при этом оба знали правильные ответы?
Но тут Алек вспомнил о передатчиках. И почувствовал, как что-то разбухает в груди, словно воздушный шар. Он уже вдохнул поглубже, готовясь завопить, что это несправедливо, что все это — сплошное вранье, но вовремя заметил счастливое морщинистое лицо Луина.
Поэтому Алек промолчал и смиренно вернулся на свое место. До самого конца церемонии он превратился в некое подобие каменной статуи, но каждый раз, когда старался для собственного утешения представить голубую воду и высокие корабельные мачты, видел отца Фрэнки, неумело обороняющегося от мужчин в строгих костюмах.
Еще дважды за этот день невезучих детей и их родителей провожали к выходу незнакомцы в костюмах, а присутствующие отводили глаза.
Наконец все закончилось, и Алек вместе с Лунном вышли на улицу, где уже выстроились лимузины, мягко покачиваясь на ветру. Ожидая, пока их машина подтянется поближе, Алек поднялся по ступенькам причальных блоков, воображая, будто идет на виселицу.
… и снова он ощутил колючую пеньковую веревку на шее. Его пленили, и злодеи казнят его… но он сумел освободить остальных заключенных, включая детишек из больницы. Смело, не боясь смерти, он прыгнул с лестницы и почувствовал, как все туже затягивается петля…
— Пойдем, сынок, — позвал Луин, открывая дверь. — Пора домой.
