— Ревнует, Наум, — серьезно проговорила Женя. — Все как прежде. Тебя всегда ревновали женщины…
Женя выпрямилась и отошла быстрой, молодой походкой, отмахивая в сторону свободную руку…
Точка с укором посмотрела на Нюму. «Что, старый блядун, может, направимся, наконец, на Сытный рынок?! — говорил ее взгляд. — Интересно, что бы волосатик сказал о твоих проделках! И об этой тетке! Особенно после того, как она сказала, что в Ереване выливают помойное ведро прямо на улицу. Думаю, Самвелке это не очень бы понравилось… Да не стой, как каменный! Пошли давай!»
— Пошли, Точка, — ответил Нюма на взгляд собачки и поправил рюкзак.
Предвкушая чудные запахи, а может, и более что-то вещественное, Точка бодро бежала перед Нюмой. Тонкий белый хвостик, трогательно беззащитный, торчал подобно свечке за три копейки. Казалось, не Нюма держит собачку на поводке, а, наоборот, Точка ведет угрюмого Нюму. Временами она придерживала бег, останавливалась и оборачивалась назад. «Извини, дед! — говорил ее взгляд, — возможно, тетка и неплохая… Даже не знаю, с чего это я на нее взъелась. Может, на мгновение почувствовала себя человеком, не знаю».
— Беги, Точка, беги, — Нюма встряхивал поводок.
И Точка вновь устремлялась навстречу чудным запахам.
У поворота на рынок она остановилась и осторожно заглянула за угол. Единственная сила, которая могла остановить ее бег к рынку, был трамвай. Она боялась это грохочущее красное чудище… Трамвай ей напоминал вытянутый мусорный контейнер во дворе детского сада, где прошло ее младенчество. Особенно, когда он, зараза, был набит пассажирами. А грохот был такой же, с каким контейнер уволакивали на пересмену…
На этот раз улица ничем не грозила.
К концу дня Сытный рынок выглядел уныло и нище. Он и в середине дня был не особенно богат, скажем, как Кузнечный в центре города или Некрасовский. Те даже в начале безрадостного девяностого ухитрялись сохранить столичный вид. Правда, цены были «мама не горюй!» А на Сытном и цены были пониже, и ассортимент пожиже. В основном, картошка и сало. Молочные продукты — творог, сметана, сыр — из Эстонии. Ну и соленья, что повытаскивали из закромов сельские люди, бежавшие от голодухи из области. В надежде пережить эти безумные дни драчки за власть…
Вместе с тем на Сытном уже пригрелись непуганые валютные менялы. Эти спутники денежных комбинаторов, чья деловая энергия питала расплодившиеся коммерческие структуры, пышно расцветшие в последующие годы…
