— Но все равно нужен паспорт, — уныло осадил антиквар, — а по бартеру, так на так, даже неплохо.
Нюма кивнул, уложил майолику в рюкзак, сказал, что все обдумает, и вышел из магазина.
Едва он показался на улице, как Точка живым снежком ударила Нюму в живот всем своим белым тельцем. И захлебнулась счастливым лаем…
«Что же ты, Нюмка, как чужой, ей-богу?! — лаяла собачка. — Оставил меня на холоде с незнакомой теткой, а сам трендел в теплом магазине! Узнал что надо — уходи! Нет, начал морочить голову с бартером. И без Самвелки! Смотри, советуйся, раз вы компаньоны».
Строгим голосом Нюма пытался успокоить взволнованную Точку. Женщина терпеливо ждала, когда Нюма справится с собачкой и возьмет в руки поводок.
— Извините, пожалуйста, — бормотал Нюма. — Немного задержался…
— Все в порядке? — женщина кивнула на дверь магазина.
Нюма окинул ее скользящим взглядом. И вновь память пробудили смутные воспоминания, неясные и робкие. Он напрягся, силясь сложить их в более четкий рисунок, но тут Точка метнулась в сторону с радостным лаем.
— Узнала, узнала, сучка! Я это, я, — услышал Нюма голос дворника.
Галина подошла ближе, повязав любопытным взглядом Нюму и женщину в рыжей дубленке…
— Наум Маркович?! — со значением воскликнула Галина. — Никак к Яшке-антиквару намылились, как и ваш сосед-армян?
— Что вы, Галина, — растерянно пробухтел Нюма, невольно обращаясь к дворнику на «вы».
— Да мы что? — злорадно подметила Галина. — Можем слово замолвить перед Яшкой за вас. А то он, гад, прижимистый, из ваших, даст не ту цену.
Галина поднялась по ступенькам, задержалась у дверей магазина, по-бабьи подбоченилась, оглядела Нюму и незнакомку в дубленке. Чему-то хмыкнула и вошла в магазин…
— Дворник она, — Нюма взял поводок из рук женщины, — подрабатывает тут, убирает.
— Наум? — вопросила женщина. — Наум Бершадский.
Сквозь хрипотцу прокуренного голоса прорвалась какая-то знакомая, приятная, давно забытая интонация…
— Женя?! — мгновенно, подобно цветным лепесткам калейдоскопа, в памяти Нюмы сложился четкий, давно забытый образ. — Женя… Роговцева…
— Роговицына, — поправила женщина. — Да, Наум. Это я.
— Боже ж, мой! — воскликнул Нюма. — Сколько лет прошло?!
— Много, Наум, лет сорок, не меньше, — в блеклых глазах женщины вспыхнули голубые искорки, возвращая им давно утерянный небесный свет.
«Ну, Нюмка, бабник! — ревниво тявкнула Точка. — Постыдись, дед! Нам еще на Сытный рынок мотать. Или забыл?»
— Сейчас, сейчас Точка, — пробормотал Нюма. — Такая встреча…
