— А… деньги? — спросил Нюма первое, что пришло в голову.
— За деньги, пишет, не беспокойся. Сколько надо-получишь, со своим процентом, — вяло пояснил Самвел. — Пишет: сейчас у вас в стране такой бардак, что грех им не воспользоваться. Люди от нужды продают разные вещи. Среди них наверняка есть очень ценные.
— Как во время блокады, — буркнул Нюма.
— Вот именно, — согласился Самвел и, словно оправдывая племянника, добавил: — А он при чем здесь? Они продают, он покупает…
— Не он, а ты покупаешь, — поправил Нюма.
— А мне что? Я ему помогаю. Не ворую, не граблю. Покупаю и отправляю. Сейчас везде говорят: бизнэс, бизнэс… Это и есть бизнэс.
— Хорошо, а я при чем?
— Ты тоже можешь заработать. Ты — местный… Я хожу по всяким скупкам, спрашиваю. Мне как-то не доверяют. Смотрят с подозрением. Ты — другое дело… К тому же, если приходит человек твоей нации, сразу ясно, что серьезный покупатель…
— А твоей нации? — ревниво прервал Нюма. — Армяне всегда славились торговой жилкой…
— Это верно, — согласился Самвел. — Но они думают, что я азербайджанец, с колхозного базара. Репутация, понимаешь… Тебе тоже процент будет с каждой вещи… Город ты знаешь. Где какой толчок, ты знаешь…
— Ничего я не знаю, — растерянно произнес Нюма…
Он и вправду мало чего знал в городе, прожив долгие годы в Ленинграде. Более сорока лет он ездил по одному маршруту в Торговый порт и видел город из окна трамвая…
Предложение соседа озадачило Нюму и даже испугало каким-то… беззаконием. Хотя в стране уже давно как бы не было никаких законов. Скрытая анархия. В городе нагло хозяйничали бандитские группировки, чьи атаманы были известны не только по фамилиям, но и по адресам. Некоторые из них, по слухам, даже были депутатами Ленсовета. А во внутреннем дворе Большого дома — этой цитадели защиты закона, — говорят, который день жгут документы. Да так, что дым стелется по Литейному проспекту…
— Сам говоришь, что твой племянник шалопай, — слабо произнес Нюма. — Вовлечет он тебя в авантюру…
— И отец его такой был, — с безвольной горечью проговорил Самвел.
— Так пошли его к черту! — обрадовался Нюма.
— Ара, как «пошли к черту»?! Он сын моей покойной сестры. Когда она умирала, я слово дал…
— А где его родной отец?
— В тюрьме сидит. Знаменитый был картежник…
— И сын в него пошел, — удовлетворенно заключил Нюма.
— Ара, не твое дело! — вдруг разозлился Самвел. — Лучше за свою дочку посмотри!
— «За свою дочку», — передразнил Нюма, — моя дочка меня бы не оставила в чужом городе, а сама уехала в Америку!
